Секунд-майор и вправду заметил, как Фрол выглядывает из-за двери ему вслед, но это его не рассердило, а позабавило. Пока он шагал к Петровской площади, настроение у него было прекрасное и испортилось лишь у поворота, где его обдал брызгами проезжавший мимо экипаж. Когда же за окном кареты секунд-майор различил белеющее лицо личного секретаря императрицы российской Бецкого, ему стало и вовсе тошно:

      «К Филиппу меня обобравшему, по-царски катит, а я тут по грязи бреду»

      Сплюнув, он громко выкрикнул вслед экипажу злобное ругательство, присовокупил к нему пожелание всяческих бед пассажиру и после этого, мгновенно ощутив облегчение, поплелся дальше. Сидевший в карете Иван Иванович Бецкой криков секунд-майора не услышал, поскольку наполовину дремал, наполовину перебирал в памяти события минувшего дня. Он сильно устал, и сам понимал, что в шестьдесят пять лет нельзя брать на себя столько дел, но кто выполнит, если не он?

      Важней всего, конечно, Гром-камень – эту огромную глыбу для постамента памятника государю Петру Алексеевичу тащат к Финскому заливу из деревни Лахта под Петербургом уже почти год, шутка ли – чугунные колеса тяжестью своей в лепешку давит. Зато постамент будет монолитный, а не из отдельных блоков, как первоначально предполагал Фальконе – скульптор даже не надеялся, что в России удастся отыскать подобную махину. Ладно, главное, к берегу доставить, а по воде до Петербурга будет проще, мастер Корчебников уже сооружает специальный корабль. Нынче он пришел жаловаться, на нехватку средств для закупки материалов, пришлось выделить – корабль должен быть готов к тому времени, как Гром-камень доставят к берегу.

      В дремоте своей Бецкой довольно улыбнулся, но тут же кольнуло огорчение – вспомнил, как отправился доложить государыне о дополнительных расходах и тогда же представил ей два прошения от надворного советника Новосильцева, которые, не доверяя канцелярии, решил передать сам. В одном из них Новосильцев просил дозволить его сыну Захару Новосильцеву завершить образование в университете заграницей за казенный счет, во втором – предоставить дочерям место в Воспитательном обществе благородных девиц при Смольном монастыре.

      – Это который Новосильцев, – чуть сморщив лоб, спросила Екатерина Алексеевна, демонстрируя хорошую память, – жена которого в шестьдесят четвертом на пожаре обгорела и в монастырь удалилась?

      – Он, – коротко кивнул Бецкой.

      – Кажется, когда доктор Димсдейл приезжал в Россию, чтобы привить оспу мне и наследнику престола, Новосильцев был одним из тех, кто последовал нашему примеру?

      – Да, – подтвердил Иван Иванович, – он сам пожелал привить оспу своим детям. В сороковых его первая жена погибла в Сибири