Большая книга ужасов – 91. Елена Арсеньева
Читать онлайн книгу.
это кем? – вытаращился Пепел. – Псом, понятное дело. Ты ж меня видел не превратившимся. Пепельным лабрадором я был. Вот ее, Коринны, пепельным лабрадором. Уникальная масть, между прочим!
– Ладно, а в позапрошлой? – допытывался я.
– Не знаю, не помню, а что?
– Думаю, ты был ученым. Профессором каким-нибудь.
– Ну, спасибо! – раскланялся Пепел. – Но почему ты так решил?!
– Сильно умно говоришь! Одно «гипер-р-пр-ростр-ранство» чего стоит! А ты понимаешь, что это вообще значит?
– Конечно, – кивнул Пепел спокойно. – Так называется пространство, в котором больше четырех измерений.
– Ты был профессором физики, это точно! – засмеялась Коринка. – Мне стыдно! Я ведь тебя на поводке водила и даже на цепочке!
«И днем и ночью пес ученый все ходит по цепи кругом!» – чуть не ляпнул я, но, к счастью, промолчал. Было о чем подумать в связи с ответом «профессора физики»!
Ну да, в гиперпространстве больше чем четыре измерения, то есть не только длина, ширина, высота и время. Обычные законы физики в гиперпространстве пасуют: например, можно перемещаться со скоростью даже больше трехсот километров в секунду, то есть опережать скорость света. Но гиперпространство – это не обязательно космические приключения, другие планеты, все такое. Именно через него проходят коридоры, связывающие разные времена и разные пространства. И оно переменчиво! В нем нет ничего постоянного! Но что́ именно, какая сила изменяет это самое гиперпространство? Мне кажется, его изменяет объект, который попал в эту безумную субстанцию, испытывает ее воздействие – но одновременно является и субъектом, который на него влияет. Его воображение, его радость, его страх, его совесть, в конце концов, делают из небывальщины то, что ей самой и не снилось! Да взять хоть тот же «Солярис» Станислава Лема. Одним из параметров гиперпространства была больная совесть Криса Кельвина, Сарториуса, Снатра, Гибаряна. Кто-то из героев говорил: «Содержание моих галлюцинаций, каким бы оно ни было, мое личное дело», – но это было вовсе не его дело, потому что эти галлюцинации начинали жить своей жизнью, формировали окружающее, они воздействовали на Океан, хотели того или нет! А что формирует ту Ведему, в которой мы с Коринкой и Пеплом оказались? О моей больной совести и речи нет, потому что гнусные инвективы деревяшки ни фига не заставили меня комплексовать! Я ни в чем перед своим мертвым братом не виноват. Я просто хочу знать, знать, знать, почему сюда попал! И зачем сюда попали французы.
А они в самом деле французы? То есть настоящие люди?..
Ладно, Пепел такая же нежить, как мой братец и почтальон. А Коринка? Кто она? Какая-нибудь гиперпространственная русалка, которая оказалась в Ведеме, чтобы сначала задурить мне голову, а потом свернуть шею?
А мож, они шпиены? А я тот самый Штрилиц, за которым тащится парашют?
– Я прямо вижу, как у тебя колесики в голове вертятся, – ухмыльнулся Пепел. – Говори, о чем задумался?
– О том, как и зачем мы все сюда попали, – ляпнул я, решив, что прямой путь – кратчайший