Голубиная книга: истоки и смысл. В. Н. Мочульский
Читать онлайн книгу.
только из общего индоевропейского источника. Сличение этого стиха с немецкими и другими сказаниями может, так сказать, предложить варианты для воссоздания первобытного предания» (с. 78). «Итак, – заключает далее Буслаев, – космогоническое предание о сотворении человека не только своеземно у нас, но и являет замечательное дополнение к преданиям прочих народов. Мало того, оно так вкоренилось в народные верования, что еще и доселе живет в русских суевериях, и именно, как догмат в расколе духоборцев» (с. 84). В 1861 г. Буслаев буквально повторил тот же самый взгляд на стих о Голубиной книге в І т. «Очерков», в статье «Мифические предания о человеке и природе» (гл. III, с. 144). Но в том же самом томе «Очерков» в статье «Болот Волотович», на с. 455, Буслаев, видимо, изменяет несколько свои прежний взгляд на дело. Здесь он говорит: «Занимающимся русской народной словесностью хорошо известны многие, большею частью, апокрифические источники народного стиха о Голубиной книге, между которыми первое место занимает известная «Беседа трех святителей»; но до сих пор недоставало переходного среднего термина между этими источниками и самым стихом. «Повесть града Иерусалима» составляет именно этот любопытный переход» и есть «первообраз известного народного стиха о Голубиной книге» (с. 455). Во ІІ томе «Очерков», в статье «О народной поэзии в древнерусской литературе», дело изменяется еще более. Здесь (на с. 18) знаменитый народный стих о Голубиной книге и по внешней форме своей, состоящей в беседе между князем Владимиром и Давидом Есеевичем, и по своему содержанию является уже чисто поэтическим воссозданием апокрифической «Беседы трех святителей». Кроме того, здесь указывается также и другой важнейший источник, из которого было взято содержание стиха, – это средневековые бестиарии, т. е. так называемые физиологические сочинения о животных и вообще о природе с примесью самых фантастических, суеверных понятий (с. 20). О. Миллер, как можно судить из многих мест его «Опыта исторического обозрения русской словесности», также колеблется в своих взглядах на происхождение стиха о Голубиной книге, хотя с значительным перевесом в пользу народных основ, в пользу мифическо-арийской давности. Делая упрек Тихонравову по поводу его оценки «Калек перехожих» (см. прим. на с. 308), что он недостаточно усмотрел, при всем неоспоримом влиянии книжности, и стихию народную, несомненно, присущую нашим стихам, Миллер замечает вообще далее, что старания некоторых наших исследователей выказать преимущественно не народность наших духовных стихов останутся неудачными (с. 308, прим.). В частности, о Голубиной книге О. Миллер говорит, что в этой книге под ее позднейшим христианским значением таится основное мифическое (с. 329), а в другом месте прибавляет, что в ответах Голубиной книги заключается один величественный миф и что сравнительная мифология заставляет признать его самым древним, изначальным арийским мифом (с. 334). К этому еще остается прибавить, что сходство относящихся сюда памятников у разных арийских народов не представляет, по