Ферхат. Весной, когда открылись луна-парки и казино на открытом воздухе, а чайные, детские площадки, мосты, набережные на Босфоре заполнились людьми, Мевлют начал по выходным торговать со мной «Кысметом». Этим делом мы занимались два года со всей серьезностью и заработали немало денег. Мы вместе ходили в Махмут-Паша, чтобы купить готовые коробки, не успевали спуститься вниз, как начинали продавать игру детям, которые шли вместе с родителями, отправившимися за покупками; и иногда не успевали мы пройти Египетский базар, площадь Эминёню, перейти Галатский мост и оказаться в Каракёе, как с радостью замечали, что почти половина карточек в наших коробках стерта.

      Мевлют научился узнавать клиента издали, осторожно, с улыбкой подходил к нему и всякий раз начинал беседу с какого-нибудь неожиданного предложения. «А ты знаешь, почему ты должен испытать судьбу? Потому что у тебя носки одного цвета с нашей расческой, которую ты можешь выиграть», – говорил он какому-нибудь растерянному мальчишке, который понятия не имел, какого цвета на нем носки. «Смотри, у Ферхата в картонке было двадцать семь зеркал, а у меня как раз осталось двадцать семь нестертых карточек», – заговаривал он с каким-нибудь заумным мальчуганом в очках, который только спрашивал о правилах, не решаясь играть. В некоторые весенние дни мы так много всего продавали на пристанях и пароходах, что карточки в наших коробках кончались, и нам нужно было возвращаться на Кюльтепе. В 1973 году открылся мост через Босфор: очень успешно поторговав там три солнечных дня подряд, на четвертый мы туда не попали – продавцам вход был заказан. Нас очень часто прогоняли – например, со дворов мечетей, где бородатые улемы говорили нам: «Это не игра на удачу, это карты»; из кинотеатров, где нам твердили: «Вы еще маленькие», хотя на самом деле мы, купив билеты, могли спокойно