Закрыв газету на последней странице, понял – все происходит на самом деле, и я действительно попал в 1970 год. Сейчас таких заголовков нигде не увидишь.

      Я вернул газету Михаилу Андреевичу и некоторое время смотрел в потолок, не представляя, что делать дальше. От былой весёлости не осталось и следа. Я вдруг начал припоминать, что произошло потом – Афган, Чернобыль, распад СССР, дикие 90-е, – и понял, что переживать все это вновь мне не хотелось. Захотелось домой, в свою хоть и маленькую, но вполне себе уютную квартирку.

      От надвигающейся хандры спасла Тома. Грузно ввалившись в палату, она прокуренным голосом сообщила:

      – Ужин!

      Обитатели палаты сразу же засуетились.

      Мы вышли в коридор и застучали костылями в сторону комнаты приема пищи. Странно было, что еду не разнесли по палатам.

      – Доктор говорит, что так лучше для пациентов, – сказал Михаил Андреевич на мой вопрос. – Гимнастика полезна для выздоровления. Тем более для нас.

      Старик хохотнул, кивнул на свою ногу в гипсе.

      «Доктор садист просто», – хмуро подумал я.

      На ужин подавали слипшиеся макароны с подливом, в котором, как я ни старался, но мяса так и не нашел. С макаронами давали серый хлеб и чай. Хлеб был вкусный, а вот чай отдавал половой тряпкой. Но в еде я был непривередлив, поэтому все съел. К тому же сказывался голод и молодой организм – есть хотелось неимоверно.

      После ужина все разбрелись кто куда. Молодой Пашка пошел с другими мужиками в туалет курить. Михаил Андреевич сел в коридоре на лавочку и начал партию в шахматы с другим стариком.

      Я же принялся бесцельно бродить по коридору, вглядываясь в лица, окна, обстановку. Все было знакомым, но словно давно забытым. И вид из окон другой. И обстановка не такая. И лица иные.

      Особенно лица. Не сразу я понял, в чем дело. И только когда обратил внимание на глаза очередного проходящего мимо человека, вдруг осознал. Ни у кого в руках не было сотового телефона. Никто не пялился в него, оградившись от большого мира в своем маленьком, электронном мирке из соцсетей и мессенджеров. Они все смотрят по сторонам. Это непривычное, давно забытое чувство и вызвало во мне приятную волну ностальгии.

      – Эй, новенький! – мужеподобный прокуренный голос Томы прокатился по коридору.

      Я обернулся.

      – Поел?

      Я кивнул.

      – А ну, вприпрыжку сюда!

      С юмором женщина. Я поковылял к ней. Спросил по пути:

      – Что случилось?

      – Что случилось, – передразнивая меня, произнесла та. – Врун ты, каких еще поискать надо!

      – Чего это? – настороженно спросил я.

      – Ты, как сказал, тебя зовут?

      – Сергей.

      – Не Сергей ты, – подбоченившись, ответила та, таким тоном, будто отчитывала нашкодившего котенка. – А Андрей!

      – Почему?

      – Потому что мать твоя пришла к тебе. И все про тебя рассказала.

      Я даже остановился. Такого поворота событий я не ожидал.

      – Что? Мать? – одними губами прошептал я.

      И понял, что когда попал в больницу, назвал свое настоящее имя