Философия повседневной жизни диктует каждому человеку простой набор ежедневных дел – работа, учеба, семейные дела. У каждого свой круговорот. Согласитесь, остаётся не так много времени, чтобы задуматься о чём-то великом и важном. Но есть дни, когда твоя душа начинает вспоминать, страдать, кровоточить, а значит, работать.

      Такими днями для нас в России являются 9 мая 1945 года – день Победы и 22 июня 1941 года – день, когда война постучалась в дом к каждому. 22 июня люди воспринимают, как ужас неизвестности, обреченности и бесконечности страданий и испытаний. Мы провели экспресс-опрос среди наших знакомых, причём все они родились в послевоенное время, и среди них нет участников Второй мировой войны. Мы попросили их перечислить, что первое приходит им в голову, когда они слышат дату 22 июня. Большинство опрошенных говорили о «тихом ужасе, потому что в этот день началась страшная война», некоторые удивлялись, что столько стран оказались нашими противниками и тогда выступили против нас. Кроме того, у них вызывают сочувствие и сострадание люди, которые оказались в блокаде, в окружении и на оккупированных территориях.

      9 мая, наоборот, воспринимается, как конец невероятных усилий, радость Победы, омраченная непоправимыми потерями и утратами. Чем дальше уходят от нас эти даты, тем более отстраненно можно посмотреть на них, что-то осмыслить и понять. Тогда начинаешь думать не только о себе, но и о чём-то другом.

      Перед глазами память тут же рисует двух участников Великой Отечественной войны от нашей семьи. Первый – Алексей (1915 года рождения) из самой что ни на есть деревенской глубинки – старообрядческой деревни. В 25 лет, в 1941 году он первый раз в жизни попробовал, что такое спирт, когда ему поднесли наркомовские 100 грамм. Ушел на войну рядовым, закончил её сержантом. Войну он вспоминал нечасто, но особенно ему запомнилось первое ранение:

      «Ранили в руку, отправили своим ходом в санчасть. По снежной дороге шло два потока: один – здоровых мужиков везли на полуторках в чёртову мясорубку; другой – уже покалеченных, направлялся в противоположную сторону от смертельной опасности. Чем дальше я продвигался, вернее, полз в сторону санчасти, тем меньше слышался страшный гул сражения, он заметно ослабевал, а я радовался – жив».

      Войну он закончил в Германии, но рассказывал