Двадцатый год. Книга первая. Виктор Костевич
Читать онлайн книгу.
Лучше по-русски». «Хорошо, – обещала Барбара. – А если не захочу?» «Тогда чеши по-польски. Десять тысяч поляков полопаются от зависти».
Бася даже пожалела о старом правописании. Прежде Житомир писался необычно, через i десятеричное: «Житомiръ». Так же как слово «мiръ», если речь не об отсутствии войны, а о вселенной. С другой же стороны, после орфографической реформы название его наполнилось сразу всеми смыслами – разве плохо? Леопольд Сулержицкий, знавший Толстого, рассказывал папе, как измучился Лев Николаевич, меняя в названии романа «миръ» на «мiръ» и «мiръ» на «миръ». Приходилось выбирать – тогда как он, со своим сверхчеловеческим масштабом, подразумевал сразу всё. Ему бы нынешняя орфография пришлась по вкусу, хотя бы в этом конкретном пункте.
(В отличие от Кости, недавно опять бурчавшего: «Я понимаю отмену ера – экономия. Но кому мешали ять и фита?» «Ять и фита как раз больше всего и мешали», – смеялся в ответ Зенькович. «Социалистам?» «Троечникам, мечтавшим о четверке. Ерошенко, уймись, тебе такого не понять». «Но как можно жить без фиты? Как вы будете писать греческие имена? Через „эф”, через „тэ”?»)
Нет, в самом деле, чудесное название. В котором слышатся важнейшие, исполненные смысла слова: «жито», «мир», «жить». И еще «мера» – ведь по-польски Житомир именуется Żytomierz. Быть может, он и по-русски раньше был Житомером? «Именно так, – подтвердил Константин. – Через ять. Возьми любую летопись. А что, пан Кароль знался с Сулержицким? Он, между прочим, тоже из Житомира».
Подумать только – прямо центр мира, мироздания, космоса. И Костя в затасканной шинели в этом центре не последний человек. Чертовски лестно было видеть, сколь почтительно кивали им прохожие из прежней чистой публики – нынче сильно выцветшей, но всё же… Иные не скрывали удивления, можно сказать изумления. Тоже, вероятно, силились понять, кто она такая, неведомая девушка в стареньком сером пальтишке, столь чудно оттенявшем ее нездешнее очарование и прелесть.
* * *
Впрочем, с городом Бася познакомилась не сразу. По приезде, уладив формальности и разместившись на выделенной квартире, Костя повел ее, как он выразился, к своим. В тот первый день он выглядел немного напряженным – и когда собирался в путь, и когда шел с Басей к домику с садом на Малой Бердичевской улице. (Ох, не зря тогда Лидия помянула Бердичев. В воду глядела, чертова сапфистка.)
С родителями Кости всё сразу же сложилось замечательно. Отец, Михаил Константинович, почтенный хирург городской больницы, добродушно прощупал Басю многоопытными глазами и, судя по лицу, осмотром остался доволен. Мама, Надежда Владимировна, родом из Луцка, и вовсе выглядела счастливой: сыночек вернулся из Первопрестольной, да не один, а с невообразимой красоты варшавянкой. Хотя «счастливой» – не самое подходящее слово. Скорее – потрясенной. Даже чуточку испуганной, как и отец, что и вовсе показалось странным. Барбара испугать их не могла. Что же тогда испугало? «Тебе показалось», – сказал, смутившись, Константин, когда они с Басей возвращались к себе.
Басин статус