Если бы кто-то сказал Зорану тогда… В ту минуту, растянувшуюся на целую вечность, когда он шёл по красной дорожке к широкому дубовому столу, под руку со своей невестой. Она – оцепеневшая от страха, он – оробевший перед красотой своей женщины (страшно было на неё обернуться, чтобы не разрушить тончайший образ своим грубым взглядом).

      В ту минуту, когда они заняли свои места на красном бархате стульев, через стол от сотрудницы духовной консистории2: женщина за сорок, голубые тени, алая помада, на голове – высокий аккуратный пучок с золотистыми заколками, усеянными стразами. Облачённая в ярко-алую мантию, с большим золотым крестом на груди (свидетельство её причастности к церкви), с натянутой дежурной улыбкой. Однотипные фразы: «Пусть ваш союз будет вечным и ярким, как Ярило на небесах, крепким, как вера во Христа, прекрасным, как наша великая родина». У Гузели Дамириевны, уполномоченного духовного лица при итильской епархии, было две заготовленных фразы: для пар, которые ей понравились, и для тех, кто, по её мнению, долго не протянет в узах священного брака, – «да не упадёт камень раздора в ваш священный огород».

      Гузель Дамириевна на тот момент проработала в консистории пятнадцать лет. Потомственная духовница3, дочь пресвитера, истинная фанатка хазарской церкви – она повидала многое за эти годы, но ничто не пошатнуло её веру в важность её «служения», коим она считала свою работу. Она пришла молодой девочкой, долгое время была простым секретарём, закопанным в метрические книги. Жизнь представлялась ей совсем не духовно возвышенной… Таков был бесконечный круговорот её дел: метрики рождения, брака, развода, смерти. По выходным – румяные счастливые лица, полные веры в своё будущее, венец да поцелуй, а по будням – то, что их на самом деле ждёт. Жизнь человека – просто строчки в метрической книге.

      Её работа маленькая: наблюдать, помогать словами, регистрировать, а главное – обманывать. Давать веру в лучшее. Говорить, что всё будет хорошо, что Христос всегда с ними. Тогда, конечно, ни Зорану, ни Катарине жизнь не представлялась увлекательным совместным приключением, но если вернуться в точку нашего повествования, то, думается, они бы согласились с Гузелью Дамириевной относительно ценности брака и самой жизни.

      После консистории молодые (по хазарскому обычаю) отправились в церковь.

      В минуту, когда толстый святой отец в алой, как кровь, рясе бормотал обрядные слова, горячий воск капал Зорану на руку, заставляя морщиться, а свидетели пыхтели за спиной, удерживая затёкшими руками тяжёлые венцы над их головами – короны из золота и алого бархата, обруч которых изображал венец с шипами, прямо посередине лба красовалось изображение солнца,