Коралловый песок. Текелински
Читать онлайн книгу.
сосуды, всё ещё наполнены юношеским инфантилизмом. Мудрый человек знает, что нет на свете, и быть не может, ни самой Великой книги, ни самой Великой симфонии, ни самого Великого полотна художника… Настоящее Искусство – не знает, и не живёт этими критериями. Это конъюнктурщики превратили его в поле состязаний. А некоторые из них, даже умудрились наделить отдельные его произведения «уделами», «одарив седлом», и даже заправили в «хомут», превратив в «полезного мерина», бредущего рядом со всеми полезными вещами научно-технического прогресса.
Эти люди, в силу свойств своего разумения, в силу рационально-аналитических приоритетов в своём общем познании, придают статусы и титулы тому, что вне этих статусов, и титулов. Наделять своими выдуманными символами то, что лежит за горизонтами конъюнктуры, за пределами сравнении, и не ищет искушения экзальтации восторга, всё равно, что придавать, к примеру, Лани – статус самого грациозного животного…, будто бы сама природа выделяет её, из общего ряда остальных своих Великолепных произведений…
Самая Великая книга, – это вздор! Другое дело – глубокая книга…, вот об этом, можно говорить. Велика – только жизнь… И как она – несравнима, так и всякое искусство – не подлежит сравнению, и уж тем более, не терпит состязательности. Повторяю, я говорю сейчас о настоящем искусстве. А главный критерий этой «настоящности», как раз и заключается – в несравненности.
Но, тем не менее, уважаемый Эфест, я рискну, хотя бы на глубину…
Что ж, флаг тебе в руки, и попутного ветра в спину…, опять вонзил своё слово Кариф…
Эфест, чуть поморщившись, и с некоторой грустью в голосе, ответил: Я готов поделиться с тобой своим опытом…, и поведать тебе, какие-то истории…, полагаю, что и Кариф присоседиться к нам. Но хочу договориться с тобой Андрей, как говорят, на берегу. Нигде не упоминай наших имён, когда будешь создавать свой «Великий шедевр». Нам не нужна известность. Она, для наших сердец, словно «чесоточная болезнь». Когда чешешь, – получаешь удовольствие…, но жить с ней, не хочется… Я, и Кариф, мы действительно не хотим этой «чесотки» …, как и тех «назойливых мух», что всегда слетаются на запах известности…, чтобы, «потеревшись о чресла» «больного тщеславием», – самому заразиться, этой «чесоткой».
Пойдём в сад…, там будет удобнее, под яблоней в теньке…
Выйдя в сад, они прошли по узенькой тропинке, между травяным покрытием…, и Андрей увидел уютное местечко. Под деревом, возле круглого ветхого столика, стояли два удобных кресла.
Присаживайся… Я принесу чаю…
Андрей уселся в кресло, расслабился, и на мгновение почувствовал, словно нахлынувшую тёплой волной, негу покоя. Но в следующую минуту, заставил себя сосредоточиться, вернув в тонус…, чтобы в предстоящем разговоре, ничего не упустить.
Эфест принёс две чашки, наполненные ароматным напитком, и сел в противоположное кресло.
Я знаю, Эфест, что при ваших возможностях силы духа, вы могли бы жить совсем иной жизнью. Вы могли бы купаться в роскоши, почти не прилагая к тому, никаких усилий. Но вы живёте