Зазеркалье треснуло.

      Август открыл глаза, издал хриплое «Кррра!» и переступил с лапы на лапу. Он просыпался и раньше: выходил из странного, вязкого забытья, лишь слабо похожего на нормальный сон, в которое проваливался здесь каждый раз, как королева переставала желать его тела или разговоров. Однако в это пробуждение что-то неуловимо изменилось.

      Вокруг царила всё та же мрачная тишина зачарованного замка. Рука королевы Алисии всё так же лежала на его перьях. Но госпожа тоже проснулась. Янтарные глаза – единственный яркий цвет в сером Зазеркалье – впервые с момента их заточения загорелись.

      – Ты ведь тоже ощутил треск, дорогой мой? – почти промурлыкала королева, привычно перебирая тонкими пальцами перья на загривке ворона.

      – Крра!

      – А что это для нас может значить, милый мой Август? Что время проверить границы нашей тюрьмы. Быть может, на исходе седьмого века магия предательницы в самом деле дала трещину, и ты, наконец, найдешь прореху, – королева с силой обхватила рукой его пернатое тело, до боли сжав крылья, и подбросила птицу в воздух: – Лети! И возвращайся ко мне с добрыми вестями!

      Август секунду наслаждался свободным падением, а затем расправил крылья над самым полом и вылетел в узкое высокое окно.

      Снаружи всё так же неподвижно низко висело странное грозовое небо, не приносившее ни ветра, ни дождя. Ворон сделал круг над замком. Изумительно, что за время заточения он даже стал казаться ему родным, хотя искажённая магия Зазеркалья изменила до неузнаваемости некогда величественное здание. Гладкий белый мрамор превратился в шершавый вулканический камень. Идеально ровные высокие башни сломались под прямыми углами по несколько раз, образовав странный орнамент вроде меандра, и внутри перемещаться по лестницам стало невозможно. В некогда пышном саду вверх корнями росли колючие кусты и вывернутые наизнанку цветы.

      Не говоря уже о том, что все люди в замке либо сошли с ума, либо превратились в искорёженных бродячих тварей. Магия этого места слышала их сны и желания, но извращала их, создавая вокруг несчастных всё новые и новые пространства, где те бродили с завываниями… Первое время королева Алисия пыталась вернуть им разум или хотя бы подчинить, чтобы заставить обслуживать её величество. Но тщетно. Королева сохранила здесь остатки магических сил, а спустя какое-то время смогла даже частично обуздать хаотичную магию Зазеркалья. Однако максимум, чего она смогла добиться – это огородить замок от бродяжек, чтобы не слышать их криков.

      Единственными обитателями замка на долгие века остались Август и Алисия. В воде и пище здешние обитатели не нуждались. Август не мог ни принимать решения, ни колдовать самостоятельно, и лишь тесные узы служителя королевы помогали ему сохранить рассудок. Её воля была его волей. В человеческом обличье и далеко от королевы держаться было труднее. Оттого лишь изредка Августу позволялось развлечь королеву разговорами, высказать мнение о тех или иных магических экспериментах в Зазеркалье. И если Алисию удовлетворяли его размышления, она позволяла порадовать себя в постели. Август почитал эти мгновения великой милостью, ибо лишь её тело оставалось здесь тёплым и живым.

      В остальное время она превращала Августа в ворона и редко отпускала от себя. И то лишь чтобы в очередной раз проверить, не изменилось ли что-нибудь в страшном царстве, где их заперла предательница, сестра последней девушки-сосуда, оказавшаяся волшебницей…

      Август давно потерял здесь счёт времени и ориентировался только на слова госпожи. Но больше всего его расстраивало отсутствие запахов. Сперва ему даже показалось, что он потерял в Зазеркалье обоняние вовсе. Но быстро выяснил: королева «слышит» ещё меньше, чем он. Для Августа этот мир хотя бы пах амальгамой и мертвой землёй. Для неё – ничем.

      За время заточения он привык смотреть в полёте глазами, отучился доверять обонянию. И потому, пока легкое дуновение не потрепало перья, он не осознал, что же всё-таки изменилось в Зазеркалье: дул слабый, еле уловимый, но всё-таки ветер. Ветер!

      Взмахнув крыльями несколько раз, ворон ускорился и направился туда, откуда в Зазеркалье просочился воздух. Вскоре он нашел её, трещину в зеркальной границе этого маленького мирка. Там, где раньше серое небо сталкивалось с горизонтом, образуя непреодолимую серую стену, в одном месте образовалась сетка трещин, будто от удара камнем по стеклу. Она пахла реальностью. Еле уловимой, слабой, далёкой, но вполне отчетливой для Августа смесью травы, камня, воды… и человеческих тел.

      Вернувшись назад, он сделал круг над королевой и затем сел перед троном на пол, склонив клюв к земле. Не увидел, а ощутил, как её величество взмахнула рукой – и Августа захлестнул поток магии. Вихрь скрутил птицу, перемешав кровь, перья, лапы, клюв, руки, ноги, волосы… И вот он уже стоит на одном колене перед Алисией, склонив голову так низко, что тёмные длинные пряди почти закрывают лицо. Руки и колени объяты мелкой дрожью, как всегда