На далеких окраинах. Погоня за наживой. Николай Николаевич Каразин
Читать онлайн книгу.
прислонясь спиной к косяку и сложив на коленях свои обнаженные тонкие руки.
Из-за тонкой перегородки доносилось всхрапывание мужа и мерное чиканье лежащих на столике карманных часов.
Был уже второй час пополуночи. Созвездие Большой Медведицы запрокинулось почти к самому горизонту, усилившаяся темнота ночи напоминала о скором рассвете.
Три человека, держась под руки, волоча за собою распущенные сабли, шли самою серединою улицы.
Если бы кому-нибудь вздумалось наблюдать следы, оставленные ими на тонком слое уличной пыли, то наблюдатель заметил бы, что эти шесть ног, вооруженных шпорами, лавировали, как парусное судно лавирует против ветра: то они направлялись к одной стороне улицы, то вдруг поворачивали в другую.
– Слушай, – говорил один из них, – позволь мне, как другу, как самому искреннему другу, сказать тебе: оставь, понимаешь, оставь.
– О нет, это невозможно, – говорил другой. – У него слишком пылкий характер, у него…
– Да, черт возьми, я горяч, и я докажу это!
– Оставь, ну – оставь. Я не говорю: совсем оставь, это было бы невозможно, но теперь, в настоящую минуту…
– Ни за что! Идем, и я докажу! Я докажу!..
– О Боже! он сейчас упадет.
– Я пьян, да, я пьян, но еще довольно тверд на ногах, чтоб идти туда, прямо к ней, и сказать…
Он сильно пошатнулся, а так как в эту минуту все трое пролавировали к сложенным в кучи кирпичам, приготовленным для какой-то постройки, то тут же и опустились на отдых, подобрав свое оружие.
– Меня хлыстом по руке! Нет, это уже чересчур.
– Но ведь она женщина, пойми ты, существо слабое, ну, опять там – нервы…
– Хлыстом публично.
– Да нет же, тебе говорят, видели это только мы двое. Значит, вовсе не публично.
– Друг мой, это было, так сказать, наедине.
– Эх! Как только вспомню – все переворачивает. Идем!..
– Ну, пожалуй, идем! Мне что? Мне все равно.
– Идем так идем!
Все трое сидели. Тот, которого уговаривали, ожесточенно чиркал спичкою о свое колено. В зубах он догрызал окурок потухшей сигары. Вспыхнул синеватый огонек и ярко осветил нижнюю часть лица, рыжие усы, угреватые щеки…
– Да поднимите же меня, наконец.
Общество усиленно завозилось, при этом им сильно мешали их сабли, путавшиеся между ног, когда ноги и без того путались между собою. Наконец они справились, снова стояли на ногах и могли продолжать свое путешествие.
Ночные путешественники прошли еще шагов полтораста, повернули в короткий и довольно узкий переулок и вдруг остановились как вкопанные.
Их слух был поражен стройными музыкальными звуками, их опьянелые глаза остановились на одной точке.
Эта точка была – отворенное настежь окно, в окне – едва очерченное во мраке, легкое, полувоздушное видение.
Марфа Васильевна пела. Она пела без слов, без определенного мотива. Она не могла бы повторить того, что уже раз вылилось в звуках. И эта чудная, чарующая песня-импровизация,