На далеких окраинах. Погоня за наживой. Николай Николаевич Каразин
Читать онлайн книгу.
где раздолье только кабанам да тиграм?
А темнота ночи все усиливалась, небо все сплошь высыпало звездами, по темному фону проносились яркие метеоры, оставляя после себя на мгновение блестящие, сверкающие миллионами брильянтовых искр полосы, по всем направлениям чертили падающие звезды. Туман густел, и его беловатые волны все ближе и ближе подступали к бархану, на котором устроилась на ночь банда. Все кругом словно потонуло в этих волнах, и эти четыре полудиких наездника в своих характерных костюмах, со своим пленником-гяуром4, приютились точно на небольшом острове, даже лошади их, от которых отделяло пространство не более десяти шагов, чуть виднелись неясными силуэтами, и только громкое фырканье да брязг наборной сбруи, увешанной амулетами, изобличали присутствие животных.
Батогову было холодно, и его пронимала лихорадочная дрожь. Его шелковая белая рубаха была вся изодрана во время борьбы, шапка потеряна, да и панталоны, намокшие во время переправы, мало согревали наболевшее тело…
– Хоть бы огонь развели, – проворчал он.
– Чего тебе еще? – отозвался кто-то.
– Холодно, огонь разложите.
– А вот уйдем подальше от ваших казаков, тогда и будем греться.
– Погоди, завтра жарко будет.
– Да этак до завтра сдохнешь.
– Да ну не ной, собака!..
Джигит замахнулся на Батогова.
– Сейчас ударит, – подумал Батогов и совершенно равнодушно смотрел на джигита: им начала овладевать какая-то непонятная апатия. – Ну, пускай бьют, – думал он, – а резать захотят – пускай режут. – И он даже не отодвинулся от них подальше, даже глаз не зажмурил, когда нагайка взмахнула над самой его головою… Его внимание вдруг почему-то обратила на себя торчащая силуэтом фигура сторожевого на вершине бархана. – Ишь, как торчит эта остроконечная шапка, отвороченные, разрезные поля торчат словно рога… ну, совсем как у черта… Должно быть, и хвост есть, да не видно в потемках.
Однако киргиз только взмахнул нагайкой, но не ударил. Он отрыгнул свою табачную жвачку, сплюнул и отвернулся от Батогова. Все плотнее сдвинулись друг к другу, только пленный лежал несколько в стороне, между общею группою и сторожевым барантачом.
– Эй, Сафар!
– Э, – отозвался Сафар, расстегивая ремни у своей кольчуги.
– Ты бы рассказал сказку, а то, пожалуй, заснешь.
– Ну, Сафар, рассказывай, – сказал узбек и подвинулся поближе…
– Сафар мастер говорить, – заметил сторожевой, спускаясь понемногу.
Один из них тем временем достал из куржума бараний курдюк, добытый при проезде через кишлак, вынул псяк (нож с загнутым кверху концом) из кожаных зеленых ножен и принялся резать белое, сырое сало…
– Вот и тебе, жри! – Он швырнул Батогову ломоть сала, который шлепнулся на песок у самой его головы.
– Да вы хоть бы руки развязали, а то как же я есть буду? – сказал Батогов.
– Ладно, и так сожрешь, не подавишься…
– Поди, развяжи, – сказал Сафар, прожевывая, – а то и собака, когда ест, лапами придерживает.
Батогова если