Пенитенциарная политика России в XVIII–XX вв.. Иван Упоров
Читать онлайн книгу.
еще не выделяется направление, связанное с упорядочиванием условий содержания лишенных свободы. Государство в минимальной степени заботилось о внутреннем порядке тюремной жизни. Этот вывод считался общепризнанным уже в дореволюционной историографии. В частности, Н. Д. Сергеевский подчеркивал, что «мы нигде не находим ни малейших следов, например, организации тюремного продовольственного хозяйства; наоборот, и кормовые деньги, и подаяния… выдаются самим тюремным сидельцам на руки; мы не находим, далее, никакого установленного законом порядка в образе жизни арестантов, ни вообще какого бы то ни было тюремного режима, за исключением немногих запретительных определений, касающихся спиртных напитков, опасных орудий, вроде топоров, пил, ножей и т. д. Арестанты внутри стен тюрьмы представлены были самим себе; правительство принимало меры лишь против их “утечки”[196]. Даже тела умерших колодников государство в то время не считало возможным хоронить, и они просто вывозились на перекрестки дорог – на “крестцы”, на улицы или в пустые места, где их поднимали для погребения родственники или благочестивые люди, или они должны были, по общему порядку, подлежать отвозу в убогие места»[197].
В записках о Московии можно встретить записи о том, что российский монарх лично посещал тюрьмы. Так, в одном из частных писем С. Коллинс, иностранец, писал о том, что «ежегодно, в великую пятницу, он (Алексей Михайлович. – И. У.) посещает ночью все тюрьмы, разговаривает с колодниками, выкупает некоторых, посаженных за долги, и по произволу прощает некоторых преступников»[198]. Трудно поверить в достоверность того, что монарх посещал все тюрьмы; однако в любом случае такие посещения не меняли отношения государства к местам лишения свободы.
Заботы о пропитании заключенных при таком подходе государства ложились на «заинтересованную» сторону. В частности, они могли возлагаться на помещиков (если речь шла о крепостных)[199], семьи колодников, либо же, что было наиболее распространено, непосредственно на арестантов. Чаще всего последние попросту просили милостыню. Вместе с тем естественным занятием для заключенных мог служить и реально выступал производительный труд. Так, по утверждению Н. Д. Сергеевского, в то время они занимались в тюрьме работами на продажу по своему усмотрению и заводили ремесла, кто был к тому способен, для чего им не возбранялось даже выходить из тюрьмы для покупки материалов, что подтверждалось, например, челобитной шуйских тюремных сидельцев 1662 г., жаловавшихся «великому государю» на тюремных сторожей и целовальников: «…у которых наших сирот есть ремеслишко – чем сытым быть: и они для товару сами не ходят и нас бедных не выпускают… Затем не выпускают, что дать нечего». При этом Н. Д. Сергеевский, однако же, подчеркивал, что вряд ли такие ремесла процветали в тюрьмах[200]. На наш взгляд, это очень ценное замечание, поскольку убедительных подтверждений действительного распространения ремесленного производства в тюрьмах середины
См., например: ПСЗ. Собр. первое. № 669.