Оценив уровень своей невезучести, Катя хотела повернуть обратно, однако замешкалась: уговорить Соловья задержаться еще на денек не было никакой возможности, а оказаться в таком деле без помощника означало завалить вообще все.

      Заминки хватило, чтобы Головин успел задать вопрос:

      – Калинина! Это ты? Собственной персоной?

      – Нет, мой дух. Чужой персоной.

      – Я в привидения не верю. Чего пришла?

      – Да так… ничего.

      – Врешь, Калинина. У тебя прямо иероглифы на лице.

      – Какие еще иероглифы?

      – Японские. – Головин соскочил с бревна, вразвалку подошел к Кате, приблизил загорелое лицо к самому ее носу. Она хотела отшатнуться, но поймала его взгляд – как ни странно, совершенно не ехидный – и осталась стоять на прежнем месте. – Вот, написано: Никифор, ты мне нужен по очень важному делу!

      – Ты что, мысли читаешь? – неожиданно для себя самой выпалила Катя. По всем признакам ей следовало бы прервать разговор и дуть домой. Но люди далеко не всегда поступают правильно и логично.

      Кстати, а кто заранее знает, что правильно, а что – ошибка? Сколько раз предполагаемая нелогичность оборачивалась успехом? И наоборот. Не зря придумали пословицу «цыплят по осени считают…»

      – Я похож на экстрасенса? Говорю же: у тебя иероглифы… Вот тут.

      Ник поднял руку, дотронулся пальцем до Катиной щеки. Не так, как трогают горячий утюг. Это было неожиданно и совсем не противно. Добавив данный факт в колонку с плюсами, Катя решила, что плюсов достаточно, чтобы посвятить Ника в свои планы. На безрыбье и рак рыба…

      Еще одна пословица. Льются как из рога изобилия. Близость запретной зоны, что ли, сказывается?

      – Ладно, пусть иероглифы. Ты отгадал. У меня и правда важное дело.

      – Калинина, ты меня интригуешь.

      – Сейчас заинтригую еще больше, – сказала Катя, подтягиваясь, чтобы усесться на бревно. Оно оказалось горячим, и она зашипела от боли.

      – Калинина, ты что шипишь, как глазунья на сковородке?

      – Почему глазунья? Я что, яичница?

      – У тебя глаза выпучились.

      – Не умничай, Головин. Сними свои шорты, разумеется не сейчас, и попробуй сюда сесть. Вот тогда я на твои глаза погляжу.

      – Не пойму я тебя! – Ник хитро прищурился. – То предлагаешь, чтобы я разделся и прижарил… свою нижнюю часть… в твое отсутствие. И это правильно, учитывая детали эксперимента. То говоришь «тогда погляжу». Одновременно, Калинина, это все не получится. Определись, что для тебя