Хожение за три моря. Афанасий Никитин
Читать онлайн книгу.
характер службы дьяков историки (А.А. Зимин, В.А. Кучкин и др.; М.Н. Тихомиров этот вопрос не затрагивал).
Правда, замечательный текстолог Лурье и здесь не удержался от преувеличения, заключив, что раз Мамырев «не был посольским дьяком», то и «путешествие А(фанасия) Н(икитина) было предпринято на свой риск и страх, без какой-либо официальной помощи»[61]. Помощь в виде княжеских охранных грамот ему как раз оказана была, причем не только из Твери, но и их Москвы. Другое дело, что она не очень-то помогла. Все пошло не так, как планировал купец и благословляли княжеские дьяки.
Гневная (чем и объясняются неточности) отповедь Лурье придуманным им оппонентам, которые де изображают Афанасия Никитина «торговым разведчиком» Ивана III, посланным непременно Василием Мамыревым, вытекает из неясности вопроса, почему купцы принесли «Хожение за три моря» именно этому дьяку. Но «гости» могли просто обратиться к великокняжескому казначею, из дьяков при котором именно Василий Мамырев был склонен заинтересоваться уникальным рассказом о странах почти неведомых. Причем настолько, чтобы передать «Хожение» Афанасия Никитина летописцу, связь которого с дьяком очевидна.
Рукописи рассказывают
Чтобы понять, насколько в действительности важна роль Василия Мамырева в передаче нам «Хожения за три моря», следует обратиться к рукописям этого сочинения. Прежде всего, они связаны именно с тем великокняжеским летописным сводом, из которого летописцы черпали богатые сведения о дьяке Василии. А неведомый нам составитель этого свода четко указал на то, что рукопись «Хожения за три моря» была получена им именно от Василия Мамырева, и ни от кого другого[62].
Насчет личности составителя Свода 1480‑х гг., летописца большого таланта и безусловного патриота Руси, при том весьма критичного к деяниям великого князя Ивана III, существуют лишь предположения. Из них самое интересное, что Свод составлял дьяк митрополита Московского и всея Руси Родион Кожух[63], оставивший во владычных документах 1461–1482 гг. не менее яркий след, чем Василий Мамырев в великокняжеских[64]. Его именем подписаны два вошедших в Свод сказания о событиях 1460 г.: «о трусе (землетрясении. – А. Б.), бывшем в земли нашей» и «чюдеси великого чюдотворца Варлаама о умершем отроце»[65]. Увы, предположение это умозрительное: составитель Свода пишет о себе от первого лица, но не называет своего имени и не дает намека на свое звание.
Предваряя текст «Хожения за три моря», вставленный в Свод в описании событий 6983 г. от Сотворения мира, т. е. от Рождества Христова 1474/1475 г., летописец рассказал, что в этом году он получил («обретох») рукопись тверского купца Афанасия, который четыре года был в Индии[66]. Свое имя и отчество Афанасий сын Никитин назвал в молитве, которой начинается древнейший Троицкий список его «Хожения»[67]. Летописец эту молитву пропустил, ограничившись тем, что назвал имя Афанасия в своем предисловии; он сразу начал текст с фразы «Се
РНБ. F.IV.144. Л. 441 об. – 442; РГАДА. Ф. 181. Собрание МГАМИД. № 371/821. Л. 193–193 об.
Акты феодального землевладения и хозяйства. Т. 1. № 121, 137, 152; Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV – начала XVI в. Т. 1. № 457, 499.
Полное собрание русских летописей. Т. 6. Вып. 2. С. 182–184, 320–325.
Текст: Полное собрание русских летописей. Т. 6. Вып. 2. Стлб. 221; Т. 20. Ч. 1. С. 302–303.
«За молитву святых отец наших, господи Исусе Христе, сыне Божий, помилуй мя, раба своего грешнаго Афонасья Микитина сына». – РГБ. Ф. 304. III. № 24. Л. 369.