Хожение за три моря. Афанасий Никитин
Читать онлайн книгу.
даже близко к Василию Мамыреву не отметился[29].
Согласно довольно запутанным наблюдениям летописеведов, все упоминающие нашего государева дьяка летописи в итоге восходят, через промежуточные своды, к великокняжескому летописанию последней трети XV в., или имеют его в качестве источника. Эту мысль легко развернуть на пару десятков страниц, вконец запутав читателя спорами и противоречиями между выдающимися учеными текстологами, классиками нашей науки. Но итог от этого не изменится.
В официальной московской летописи, которая велась во времена Василия Мамырева, было удивительно много сведений о нем. Последующие летописцы использовали их более или менее выборочно. Зато мы смело можем суммировать эти сведения, сопоставляя летописные тексты как восходящие к одному достоверному источнику, и объяснить их довольно близкими отношениями дьяка с московскими летописцами его времени[30].
Сначала надо обратить внимание на важнейший факт, давно подмеченный историками и летописеведами: именно в то время, когда Василий Мамырев был государевым дьяком, появился порядок в московском делопроизводстве, а составители великокняжеских летописных сводов 1470–1490‑х гг. стали активно использовать документы государственных архивов Москвы и присоединенных ее великими князьями земель.
А затем вспомнить, что Василий сам был книжником, хотя рукописей его сохранилось мало. Это неудивительно для последней трети XV в., когда главные труды даже столь выдающегося идеолога Московского царства, как хорошо знакомый Мамыреву монах Троице-Сергиева монастыря Пахомий Логофет[31], дошли до нас лишь в составе великокняжеских сводов[32]. Помимо упомянутого выше октоиха, Василий Мамырев в конце жизни, 25 декабря 1489 г. заказал переписчикам книгу «16 пророков толковую», украшенную необычными миниатюрами и заставками, которые повторяют заставки и орнаменты немецких и итальянских изданий XV в.[33] Вероятно, богатая рукопись заказывалась дьяком для вклада: именно по его семье (а не семье сына, тоже видного дьяка) была сделана поминальная запись в Синодике главного в стране собора – Успенского[34].
Наш рассказ о Василии Мамыреве подводит к объяснению двух обстоятельств, важных для понимания судьбы «Хожения за три моря» Афанасия Никитина. Первое из них – попадание сочинения к великокняжескому дьяку, и второе – его сохранение в летописных сводах.
Именно Мамырев, тщательно собиравший всю информацию, необходимую для ведения внешней политики великого княжества (а по мнению летописца – уже царства) Московского, сохранил для нас «Хожение за три моря». Об этом прямо сказано в летописном своде 1480‑х гг., включившем рассказы о жизни и деяниях дьяка Василия и сочинение Афанасия Никитина.
По стилю и интересам хожения Василия и Афанасия наиболее близки из всех сочинений этого жанра до их времен включительно. Впоследствии паломник-дипломат-разведчик станет более обычной фигурой, достаточно вспомнить паломничества
О дьяках времен Ивана III, которых за все годы насчитали уже 62, см.:
Или одним летописцем: велококняжеское летописание 1470–1480‑х гг. подчеркнуто безавторское, о личности летописца трудно даже строить предположения, несмотря на немалую, местами, смелость его текстов, в которых некоторые усматривают даже «оппозиционность» великому князю Ивану III.
РГБ. Ф. 173. Собрание МДА. Кн. 20. Л. 1 об. См.:
ГИМ. Собр. Успенского собора. Кн. 64. Л. 36 об. Указано: