Виталий Керн скорее почувствовал, что дверь его спальни приоткрылась. Он приподнялся на локтях, и рыжеволосая головка его жены сползла с его плеча. От этого движения Марго проснулась и щурясь посмотрела на освещённый тусклым светом треугольник двери, в центре которой застыла фигура женщины, которая была словно в плащ укутана в длинные белокурые волосы, рассыпавшиеся по плечам почти до ягодиц.

      – Маша? Что с тобой? – Керн прокашлялся, потому что его голос звучал хрипло, всё-таки он ещё до конца не проснулся и плохо соображал.

      – Папа, кажется, началось. Егор убежал за маши… – и тут её тело скрутила судорога, и Мария слегка нагнулась, тихонько застонав, прижав руки к животу.

      – О чёрт, – Виталий проснулся мгновенно. Он вскочил с кровати и принялся одеваться, путаясь в штанинах. Рядом молча одевалась Марго, у которой это получалось гораздо лучше, чем у нервничающего мужа. – Рита, ты можешь съездить за Костей? – резко спросил он у неё, на что Марго утвердительно кивнула.

      Глупых вопросов Марго не задавала. Сейчас действительно было быстрее доехать до особняка Константина и вытащить его из постели, чем по телефону пытаться объяснить Косте, что у него вот-вот родится брат, а, учитывая, что просто ничего в последнее время не делалось, с ним и с его матерью могли произойти какие-нибудь неприятности.

      Громов сам подогнал машину, и они с Виталием помогли Марии устроиться на сиденье. Отец сел рядом с дочерью и гладил её по шелковистым волосам, тогда как муж выжимал из машины всё, на что та была способна. В какой-то жуткий миг ему показалось, что история повернулась вспять, и он опять везёт дочь в клинику, в то время как никто не знает, кто отец ребёнка, а он может только догадываться, кого позвать, если дар внука выйдет из-под контроля. Слава богу, что сейчас всё по-другому.

      Костя вбежал в коридор, где совсем недавно пытался не впасть в полноценную депрессию. На этот раз в его роли выступал Громов, стоящий, опираясь спиной на стену.

      – Что? – Громов поднял голову и сквозь силу улыбнулся.

      – Мальчик родился. Виталий Павлович уже там, вот только разве это нормально? – и он указал на проклятые белые двери, которые в первое время снились Косте во сне, и они уставились на дверь.

      А дверное полотно в этот момент принялось искажаться, словно металл, из которого оно бы сделано, превращалось в глину, начавшуюся заваливаться во все стороны.

      – Твою мать, – пробормотал Костя, и, словно вторая ему, из операционной, которая сейчас была чистой родовой, раздался голос Виталия.

      – Костя, нам нужен Ушаков, срочно!

      – Да я уже и сам понял! – пробормотал Костя, сосредоточился и с негромким хлопком исчез, применив телепортацию.

      ***

      Егор