Завоевание Средней Азии в хрониках российской армии. Виталий Зотов
Читать онлайн книгу.
менее состоялся, хотя если бы его не было, ситуация на этих окраинах России не изменилась бы ни в лучшую, ни в худшие стороны. Поход Перовского был целиком и полностью его детищем, т.е. состоялся в исполнении планов и желания конкретного исторического лица, а поэтому назвать его исторической необходимостью или неизбежностью, никак нельзя.
В связи со всем выше перечисленным он и выделен в отдельную часть данной главы.
Если сибирским губернатором М. М.Сперанским ещё в 1822г. в пограничных с Сибирской линией степях был наведён относительный порядок, то на оренбургской границе его и близко не было. В этом, как уже чуть выше писалось, во многом были причиной сами губернаторы края, Сухтелен, а затем Перовский, которые, обладая неограниченной властью, могли проводить на местах самостоятельную политику. Они её и проводили, причём в отличие от Сперанского видели в степях не продолжение русского государства, а нечто вроде колоний. Т.е. требуя и беря от степей всё, взамен не давали ничего. Они не могли обеспечить и оградить киргиз, подданных России, от влияния Хивинского ханства. С другой стороны, и Хива, являясь крупнейшим центром работорговли в Средней Азии, где главным собственником рабов был сам хан, постоянно подталкивала пограничных к линии киргиз, являвшихся русскими подданными лишь по названию, совершать набеги на линию, захватывать пленных и продавать их в Хиву, что они охотно и делали, так как русские невольники высоко ценились на невольничьих рынках Хивинского ханства. Кроме того, не прекращались и постоянные распри между самими киргизами, шла непрерывная баранта, аулы разорялись, скот угонялся, а население разгромленных аулов в итоге оказывалось на тех же хивинских базарах в качестве товара.
Ответные действия русских со стороны Оренбурга заключались в организации поисков. Военные отряды высылались в степь, чаще всего безрезультатно, захваченных своих пленных отбивали очень редко, больше захватывался скот, принадлежащий недружественным родам, продажей которого затем частично покрывались расходы на организацию этих поисков. Т.е. на баранту русские отвечали барантой. Подобное могло продолжаться до бесконечности.
Василий Алексеевич Перовский губернатором Оренбурга был дважды, 1833–1842 и в 1851–1857гг.12 События, описываемые в этой части главы, произошли во время первого его пребывания в этой должности. Будучи человеком деятельным, волевым, когда надо и жестоким и, в то же время впечатлительным и легко ранимым, Перовский сразу же по прибытию в Оренбург, ознакомившись с делами на местах, был буквально потрясён положением дел на этих окраинах империи. О захвате русских в плен и о продаже их в рабство, здесь говорили, как об обыденных вещах, здесь привыкли к этому настолько, что очередной налёт киргиз принимался и начальством, и обывателями почти что равнодушно, без всяких эмоций. Особенно губернатора поразила история о какой-то офицерской вдове, которая прибыла в Оренбург откуда-то с линии, с двумя детьми, чтобы посмотреть самой и детям своим показать императора Александра
В.А.Перовскому несказанно повезло. Его племянница С.Л.Перовская выбрала полем своей деятельности политический бандитизм (сейчас это терроризмом называют), была одной из многочисленных «бабушек» русских революционеров. Именно этот род её занятий, высоко ценившийся большевиками-коммунистами, а, следовательно, и советскими историками, помог её дядюшке, оренбургскому генерал-губернатору, избежать в советское время исторического забытия, как это случилось со многими политическими деятелями того времени.