Ты мне,

      Конечно,

      Не сможешь

      Поверить,

      Но ты мне снишься

      Каждую

      Ночь.

      Я закрываю окна

      И двери

      В надежде

      Себе

      Хоть как-то

      Помочь,

      Выгнать

      Ко всем

      Чертям собачьим

      Любые мысли

      О том,

      Что ты

      Где-то

      Ходишь,

      Летаешь,

      Плачешь

      Как символ вечной

      И злой

      Красоты.

      Наши дороги

      Не пересекутся,

      Мы тысячу лет

      Как с тобой

      На «вы».

      Но мысли

      Когтями

      В затылок

      Скребутся —

      Уходи

      Из моей

      Головы!

      Нет ничего

      Опасней страдания —

      Не спрятаться

      Даже

      В полночном сне,

      Ведь ты,

      Вопреки

      Моему желанию,

      Все снишься,

      И снишься,

      И снишься

      Мне.

      Покажи мне, родная, что там у тебя внутри,

      Рассчитаем на раз-два-три

      И, как мыльные пузыри,

      Рассыпаются в прах все мечтания, оседая пылью на пустыри.

      Расскажи мне, милая, что у тебя в голове —

      Там бывала мысль или даже две,

      Про объятия на траве,

      И про нежных ангелов где-то там, в заоблачной синеве.

      Ты приснись мне, нежная, в полночь, среди зимы,

      В этом жутком круговороте тьмы,

      Где уже позабыто короткое слово «мы»,

      Где два шага от странной тюрьмы до чужой сумы.

      Поцелуй меня в губы, я знаю, что я не прав,

      Я перелопатил наново устаревший устав,

      И, слегка затерявшись в разноточеньи глав,

      Я пишу нашу книгу, все по косточкам разобрав…

      Я кажусь себе сильным, спокойным и хитрым,

      Я кажусь себе даже красивым, но

      В моей жизни есть вечный редактор субтитров,

      Что всегда выбирает что-то одно —

      То, что можно забыть, пропустить и даже

      Выкинуть прочь из потока дней.

      Он обрежет, закончит и правильно скажет,

      Он знает, как будет точней.

      И нелепый зритель моего сериала

      Попросту не успеет понять,

      Что из жизни моей, чуть ближе к финалу,

      Редактор что-то решил убрать,

      И слова, что растут, как головы гидры,

      Расцветают, зреют, рассыпаются в прах

      Обрезает безжалостно редактор субтитров,

      Незаметный на первых порах.

      Это он искажает длинные фразы,

      Их сжимая до точки, без запятой,

      Он, конечно, хочет, быть понятым сразу —

      И не важно, что я не такой,

      И в моей лаконичности, в краткости битвы,

      В том, что я говорю нелепость и бред,

      Виноват не я, а редактор субтитров,

      Которого, кажется, нет.

      Не ищите меня в другом человеке,

      Я давно растерял и жалость и грусть —

      Пусть редактор субтитров уйдет навеки,

      Как-нибудь и сам обойдусь…

      Город заснул, не видать ни зги, машины скопились в пробках.

      Сладкою жалостью переполняя мозги – жгу остатки последней надежды в топке,

      Так не бывает, жизнь тягуча, как блюз, нет ни малейшего шанса на импровизацию,

      Но я уже вообще ничего не боюсь, выпью еще, а дальше впаду в прострацию.

      Так получилось, все ненормально, я все рассчитал, и мне

      Хочется рассчитаться со всеми и вся немедленно.

      Так получилось: по макушку застрял в говне, и как выбираться отсюда, увы, неведомо.

      Но ничего – нормально, нормально, все боли фантомны, вся радость ушла в песок,

      Вся