Дом № 40 по Большой Морской улице имел полное право называться казенным. В его четырех этажах постоянно происходило движение людей в форме, вицмундирах, полукафтанах и штатском платье, а на просителей обоего пола и разных сословий Григорий Денисович Платонов начал натыкаться еще при главном входе и закончил в необъятной приемной первого лица. В этом внушительном сером здании с восьмигранной пожарной каланчой жил и выполнял свои обязанности обер-полицмейстер, генерал-адъютант Федор Федорович Трепов, отвечавший за порядок и спокойствие в Санкт-Петербурге и назначенный также градоначальником.

      Григорий Денисович сообщил о себе дежурному офицеру. Долго ждать ответа не пришлось. Из кабинета к нему бодрым шагом выступил подтянутый, среднего роста брюнет в генеральском кавалерийском мундире, с усами вразлет, чуть оттопыренными ушами и высоким лбом с залысинами, лет сорока на вид. Глаза его глядели вполне дружелюбно.

      – Генерал-майор Козлов, помощник градоначальника, – представился он. – Можно просто по имени отчеству: Александр Александрович.

      – Я к вам от графа Адлерберга, – вполголоса начал Платонов.

      – Да, Федор Федорович поручил мне оказывать всё необходимое содействие, – упредил его Козлов. – Что вас интересует?

      – Любые, какие угодно обстоятельства, вплоть до мелочей. Дело передано сыскной полиции?

      – Сразу, как только была выяснена личность убитого. Собственно, это не составило труда: в кармане сюртука у господина Владыкина лежали его визитные карточки и бумажник с монограммой.

      – Александр Владимирович сообщил мне, что ваша основная версия – убийство при попытке ограбления.

      – Именно так, никакого противоречия здесь нет, – Козлов сделал жест, приглашая перебраться в угол приемной, подальше от посторонних. – Убийцу спугнули жильцы дома, совершенно случайно. Следовали в питейное заведение поблизости.

      Платонов пожевал губами.

      – Рядовое преступление?

      – Очень похоже на то. Правда, пока неясно, что делал покойный на Малой Мещанской в десять вечера.

      – Я хотел бы ознакомиться со всеми бумагами и вещественными доказательствами, – мягко, но настойчиво сказал Григорий Денисович.

      – Конечно, понимаю. О подобных… э-э… происшествиях мы обязаны докладывать государю, но Федор Федорович решил сначала поставить в известность его сиятельство.

      – Правильно решил. Мало ли что может стать достоянием гласности.

      Эти слова посланец министра произнес тоном, который не оставлял сомнений в его статусе.