И Аристидес Сарантос показал.

      Не при личной встрече, а через центральные газеты.

      Селена несколько раз перечитала заголовок, который гласил: «Сарантос покидает Америку после короткого делового визита».

      Вот какое будущее их ждало. Уехал. Прочь. Даже не попрощавшись.

      К горлу подступили слезы.

      Какая же она дура. Как она могла подумать, что все кончится по-другому? Потому что у них были два дня и две ночи великолепного секса?

      Но он ведь был таким потрясающим…

      Стоп. Нечего себя обманывать. Сарантос просто оправдал свою репутацию перфекциониста и завоевателя.

      И он просто получал удовольствие, которое никак не было связано с ней.

      Он ни разу за все время не назвал ее по имени.

      Она добровольно стала для него средством избавления от того хаоса, в котором он находился. Но она нашла в нем то же самое, то утешение, в котором так нуждалась. Он был последним человеком на Земле, с которым она должна была вступить в связь, которая от этого становилась только острее и рискованней, сводя на нет всю горечь, скопившуюся в сердце Селены.

      Теперь он исчезнет из ее жизни, и все вернется на свои места. С одной только разницей. Она наследует роль своего отца в качестве противника Сарантоса.

      Что бы между ними ни произошло, все осталось в прошлом.

      Как будто никогда и не случалось.

      Глава 2

      Восемнадцать месяцев спустя…

      Аристидес стоял перед поместьем Лувардисов, переживая дежавю. Он снова возвращался в тот роковой день, который имел место почти два года назад.

      Он не мог поверить, что с тех пор прошло столько времени. Его охватило противоречивое чувство, как будто это случилось вчера, но вместе с тем в другой жизни.

      Хотя скорее это был не один день, а целая неделя ударов, которые сыпались на него один за другим, закончившаяся сумасшедшими выходными с Селеной Лувардис.

      От волнения у него перехватило дыхание. Он не мог забыть ту страстную лихорадку, которая владела им два дня и две ночи и закончилась абсолютным ощущением полноты и покоя и почти абсолютной потерей памяти. Проснувшись, он не помнил ничего о себе, о своей жизни, только проведенное с ней время, наполненное безудержным и безумным желанием.

      Так было, пока он не понял, что она ушла. Сейчас при воспоминании об этом его тело снова сковало оцепенение.

      Тогда его изумление, чувство потери и даже злость были притворными. Аристидес долго думал, что же он испытал на самом деле. И в конце концов решил, что это было чувство