Весь век вспоминается прошлого быт,

      И сила привычки владеет умами.

      Любовью не будешь по-взрослому сыт,

      А счастье – не признак любви между нами.

      И часто мерещится будничный смех —

      Безумный иль в силу характера крена.

      Не вижу своим оправданиям всем

      Местечка средь памяти нынешней, тленной.

      Найти б навсегда увлечений постель,

      Упиться греховными соками в доску,

      Чтоб вся эта правильных мер канитель

      Осталась без важных приёмов и лоска.

      Меня доставил к вам Пегас,

      А после вдаль унёс.

      И на канале этом, «Спас»,

      Никто вам даже не сказал,

      Что я здесь тоже побывал

      И сунул сюда нос.

      Расширил воздыханьем грудь,

      Ни капли не поник.

      Но стал неразличим мой путь,

      Поскольку я утратил суть,

      Уткнувшись вдруг в тупик.

      Мне ком затасканных идей

      Был виден в полный рост.

      Там жрали кур и лебедей,

      И судьи клали на людей,

      Когда не соблюдали пост.

      И было небо в облаках

      (Пророчество сбылось),

      И утро, точно в синяках,

      Переживая дикий страх

      На фоне покрасневших плах,

      Болело и тряслось.

      Я шёл проветриться в народ,

      Всё умничал в пути.

      Совсем расслабился. И вот

      Забрёл в разливистость болот,

      Что хуже не найти.

      А по периметру – стена,

      Охраны частокол,

      И злой наружности вина,

      Что им с рождения дана,

      Вдавить стремилась в пол.

      Вдруг засвербело озорство —

      Попасть за неприкрытый створ,

      Увидеть всё как есть:

      И лицемерий естество,

      И дурь, и свин-, и прочье «ство»,

      И провидений колдовство,

      И что-то там про честь.

      Я вознамеривался всё ж

      Узнать про их дела.

      Но вот ведь веник с кочергой:

      У них там с чувствами – покой,

      Мечты – широкою рекой,

      А сажа их бела.

      Мне всё кричали: «Не ходи!

      Со всех сторон топор!

      Ты нас особо не