С красивою арфой он стал недвижим,

      Он звякнул дрожащей струной,

      И дико промчалась по залам моим

      Гармония песни больной.

      «Я шел один в ночи беззвездной

      В горах с уступа на уступ

      И увидал над мрачной бездной,

      Как мрамор белый, женский труп.

      Влачились змеи по уступам,

      Угрюмый рос чертополох,

      И над красивым женским трупом

      Бродил безумный скоморох.

      И, смерти дивный сон тревожа,

      Он бубен потрясал в руке,

      Над миром девственного ложа

      Плясал в дурацком колпаке.

      Едва звенели колокольца,

      Не отдаваяся в горах,

      Дешевые сверкали кольца

      На узких, сморщенных руках.

      Он хохотал, смешной, беззубый,

      Скача по сумрачным холмам,

      И прижимал больные губы

      К холодным девичьим губам.

      И я ушел, унес вопросы,

      Смущая ими божество,

      Но выше этого утеса

      Не видел в мире ничего».

      Я долее слушать безумца не мог,

      Я поднял сверкающий меч,

      Певцу подарил я кровавый цветок

      В награду за дерзкую речь.

      Цветок зазиял на высокой груди,

      Красиво горящий багрец…

      «Безумный певец, ты мне страшен, уйди».

      Но мертвенно бледен певец.

      Порвалися струны, протяжно звеня,

      Как арфу его я разбил,

      За то, что он плакать заставил меня,

      Властителя гордых могил.

      Как прежде, в туманах не видно луча,

      Как прежде, скитается тролль,

      Он, бедный, не знает, бояся меча,

      Что властный рыдает король.

      По-прежнему тих одинокий дворец,

      В нем трое, в нем трое всего:

      Печальный король, и убитый певец,

      И дикая песня его.