Вызванная Михаилом машина прибыла через пару минут, разрезая темноту светом фар и нарушая приятную ночную тишину ревом двигателя внутреннего сгорания и скрипом тормозов. За рулем сильно потрепанного отечественного автомобиля сидел хмурый красномордый мужик лет пятидесяти, с тонкими прожилками лопнувших капилляров на щеках и носу. Артему подумалось, что такие же типажи он обычно встречал в рекламе пельменей, где эти простоватые, но надежные в быту мужчины, в рабочих комбинезонах на кухне аппетитно уплетают готовые полуфабрикаты и довольные говорят, что ничего лучше в своей жизни не пробовали, при этом им почему-то хочется верить.

      – Бать, останови тут, – громко попросил Миша, когда они проезжали мимо ларька с горящей в свете фар надписью «Цветы».

      Не тратя время на объяснения, он вышел из автомобиля и торопливо направился в маленький круглосуточный магазин, откуда вернулся через несколько минут, держа в руках роскошную белую розу, бутылку шампанского и шоколадку.

      – Неудобно к женщине с пустыми руками ехать, – ответил он на недоуменный взгляд Артема, укладывая покупки на сиденье, рядом с собой, – тем более в гости.

      – На похороны вроде бы четное количество цветов принято дарить, – поделился Артем неписанным сводом поминальных правил, передаваемым полубезумными старухами из уст в уста на каждых похоронах, и превращающим обычный утилизационный процесс в строго регламентированный священный ритуал, – еще зеркало для чего-то завешивать надо и с кладбища ничего нельзя домой приносить. Особенно покойников. Примета плохая.

      – Там роза всего одна оставалась, – произнес Михаил виновато, – а другие цветы девушкам я дарить не привык.