Я не люблю случайных рассказчиков (часто же мне приходится произносить фразу «не люблю»; больше меня, наверно, это сделал только Владимир Высоцкий в своем одноименном трактате неприятия человеческой мерзости, но, простите, кто Владимир Семенович, а кто – я? так, кусочек шпината, застрявший в зубах). И дело даже не в том, что чужие житейские истории мне не интересны, хотя на самом деле часто так оно и есть. Просто их рассказывать не умеют! Относительно занятная байка, которая в трех-пяти предложениях стала бы шедевром, в исполнении неопытного индивида превращалась в нудный некролог. Поэтому стоит мне услышать многообещающее начало: «Помню, был у меня случай…», – я сразу смотрю на часы, хватаюсь за мобильный телефон или лихорадочно озираюсь по сторонам, будто потерял ребенка.

      Но мой Рыжий Филофонист меня порадовал. Речь его текла неспешно, слова и предложения сплетались в кружева, и мне ни разу не пришлось ни попросить его повторить, ни поторопить.

      – Хорошая была девка, – рассказывал Павел, сосредоточенно изучая почти опустевший графин. – Точнее, давно не девка, но еще и не тетка, от которой шарахались бы в стороны симпатичные молодые люди вроде тебя.

      Звали ли ее… ну, пусть Надька, не суть важно, назови хоть Склодовской-Кюри, мозгов от этого не прибавится. По молодости вышла замуж. Любила парня безумно – высокий, статный, рукастый, инженер… Знаешь, как бабы любят инженеров? Вот я никогда не мог этого понять: ты ей – стихи, цветы, горячее сердце и полное погружение во внутренний мир, а она, бля, западает на специалиста по электропроводке и механосборочным работам. Впрочем, ничего плохого про парня сказать не могу, носил он ее на руках честно, первое время ни налево, ни к мужикам в гараж не бегал, деньги не ныкал, на тещу не рычал. Мирный такой чувачок. Но через пять лет ушел. Куда – не знаю, никто не докладывал, а сама Надюха предпочитала помалкивать. Повела себя довольно мудро, не стала в спину ни проклятия посылать, ни камнем висеть на шее, требуя вернуться. Переехала на квартиру к матери, устроилась на хорошую работу. Бывший муж присылал алименты вовремя и по выходным дочку водил в зоопарк. Все как-то тихо-мирно улеглось. Ты же помнишь: нет любви – нет боли, а с душевной грустью и ребенок родной поможет справиться, если ты с ним дружишь.

      Но встретила Надя другого мужчину. Теперь уже все совершенно иначе, не как в молодости. Ведь опыт печальный уже имеется, на мякине не проведешь. С такими женщинами очень интересно, хотя и довольно хлопотно для нашего брата, привыкшего к простоте. Посуди сам: возраст, привычки, устоявшиеся взгляды на жизнь и круг интересов, выбранный темп, мироощущение – все давно при ней, и ты со своим примитивным уставом в ее монастырь уже не сунешься, изволь принимать такой, какая есть, без белой фаты и наивно хлопающих ресничек. Лепить из нее уже нечего, все давно слеплено.

      Ее новый избранник все это прекрасно понимал. И принимал, потому что был интеллигентный человек, имел два