Глава 3

      Лана

      Я не дышу. Боюсь пошевелиться, тело будто парализовано и налилось свинцом. И понятия не имею, что происходит вокруг, потому что вдруг еще оглохла и ослепла. Чужие руки на моей талии стали весить целую тонну. Губы, к которым я прижимаюсь, обжигающе горячими. Вся ситуация в целом просто какой-то сюр.

      Я. Целую. Лекса. Дроздова.

      Это не первый мой поцелуй, но он определенно тянет на самый ужасный. Хуже даже того, когда мы с Митяем решили, что стоит оправдать детсадовскую дразнилку «жених и невеста, тили-тили тесто» и попробовать обменяться слюнями, как это делают взрослые. Кажется, нам было шесть, и это было… мокро… и навсегда повесило на наши отношения ярлык «Дружба».

      Еще долго я не могла решиться совершить что-то подобное.

      Но потом, в четырнадцать лет, я впервые влюбилась. В Ника Орехова. У него были пронзительные голубые глаза и ямочки на щеках. Он приезжал в наш город только на лето, катал меня на велосипеде, угощал клубникой и воровал для меня цветы с клумб соседок. Тот второй первый поцелуй случился звездной августовской ночью на крыльце моего дома. И он определенно пока в моем личном топе, хотя того, кто мне его подарил, я не видела уже сотню лет.

      Потом у меня был Миронов, мы встречались пару месяцев в последнем классе школы… Он целовался менее фантастично, но все же было приятно.

      Так что сейчас я особенно понимаю весь кошмар своего провала. Это не тянет даже на «приемлемо».

      Губы покалывает.

      Почему я не обладаю магическими способностями и не умею трансгрессировать? Сейчас мне кажется, что бездействие Дроздова даже хуже, чем удивленный голос Олимпиады Херувимовны, просачивающийся сквозь вату в моих ушах:

      – Что… здесь… происходит?

      Разлепив один глаз, пытаюсь оценить обстановку.

      Кто открыл дверь?

      Нас сразу исключат или дадут шанс все объяснить?

      Олимпиада, низенькая пухленькая кудрявая блондинка, в шоке округляет рот, прижав руку с неизменно красным маникюром к груди.

      – Какой стыд… в кабинете декана… – сипит секретарша. – Молодые люди! Объяснитесь!

      Мой мозг сгенерировал уже несколько десятков плюс-минус правдоподобных историй, как и зачем мы здесь оказались. Главное, чтобы мой сообщник это не опроверг и не попытался все испортить. Только, судя по тому, что губы Лекса, все еще приклеены к моим, а под моими пальцами напряженно бьется его пульс, о том, что речь вернется к нему раньше, чем ко мне, можно особо не переживать.

      – Ой!.. – краснею так сильно, насколько умею.

      Секретарша грозно сводит брови на переносице, переводя взгляд с меня на прижатого ко мне парня.

      – Дроздов? Сорокина? Я не понимаю. А где… а как… что вы тут…

      – Мы немного увлеклись друг другом в коридоре, –