На кухне ссорились жильцы. “Пахло жареным луком”. Шигашов).

      В феврале намечался съезд компартии Советского Союза по вопросу куда ещё высылать евреев и как их отличать от русских. Паспортная система менялась, вместо национальности указывали имя-отчество родителей до седьмого колена. Советское еврейство в Вене (т. е. бывшее советское еврейство) вело себя соответственно. Законы Моисея не соблюдались, на кухне нагло жарили свинину и щёлкали семечки, мешками завезённые с бывшей родины. Этих отправляли в Канаду. Участились случаи людоедства. Всем хотелось домашненького. Насильно вели в синагогу. Прямо в отеле продавались пластмассовые мезузы для серёг.

      Христианин Кузьминский уговаривал директора Колю сделать обрезание. “На пег’вых это кг’асиво”, – как говаривала бабушка Хая своему внуку Жене Белодубровскому-Белоцерковскому. В газете “Наша страна” сообщалось, что таковое делается тайно, под общим наркозом для обезболивания. Советским евреям делалась скидка по причине крайней исхудалости крайней плоти. Израиль катастрофически терял в весе, судьба обрезков окутывалась тайной. “Кто это витерпит, и кому это нужно?” – сказал старый еврей, узнав о русском обычае красить яйца на Пасху. Еврейские обычаи не обсуждались. Женщины с негодованием отворачивались от цивилизованных европейских концов. Папуасы Берега Маклая задолго до появления государства

      Израиль научились вращивать в обрезанные члены шерстинки и волоски, предвосхитив на два тысячелетия появление японских презервативов с усиками. Советские евреи гордо доставали “из широких штанин” не дубликат, а оригинал. Русские грустили. . . . . не знаю, о чём писать. Ну просто катастрофически не знаю. Мадам Беттина обратила внимание на отсутствие Коли на посту (звонили из полиции, он гулял с собакой. Боюсь, попрут. И останется в целках прыщавая дочка Беттины – которого уже директора мадам за неё прочит, проку же не видно…). Говорят, что в нынешнем году снова вздорожает рыба. Филе макрели будет стоить 50 шиллингов кг, в то время, как треска – 40. Меня это мало волнует. Я рыбу не ем, не в пример Володе Марамзину. Чего-то он не приходит, мадам Беттина говорит, заперся в комнате и никого не пускает, боится корреспондентов, что ли – а чего их бояться, всё равно не напишут, я вот уже неделю тут живу, а ко мне никто не приходил, и не придут, надеюсь, скажем, которые со “Свободы”, так те ещё с грехом пополам по-русски, а остальным английский подавай, и на идеше никто не говорит – я зря учил, что ли – теперь он не в моде, теперь все по-шведски говорят, даже директор Коля, он, влюбившись в шведку, за 4 месяца язык выучил, это потому, что у них там в Швеции сексуальная свобода, и революции делать не надо, в отличие от вшивой Прибалтики, там процент русских свели к 80-ти, а в будущем ожидают больше. Вот и Глейзер плачет: хоть самому картины пиши, все