«Была уже вторая половина рабочего дня. Мы сидели на дне котлована, опустившегося почти на метр, и лениво переговаривались, ожидая съема. Ко мне подошел и присел рядом тот самый бандеровец, который раньше работал поваром в лазаретной кухне. „Андрей, слушай, это не твоя жена там приехала? Вроде похожа, как на карточке показывал“. – „Где?!“ – „А вон, у вахты“.

      Я вскочил сам не свой и быстро пошел между штабелями камней к проволоке. Меня как молнией ударило! Да, это была моя Елена. Она стояла недалеко от проволоки в стороне от вахты, увидала меня, приветливо махнула рукой, заулыбалась. Я прислонился к штабелю и мог только улыбаться, а она поднесла руку к лицу и поцеловала кольцо. Это движение сделал и я. В голове все смешалось, и мы молча стояли друг против друга. Потом Елена сказала: „Я добьюсь свидания“, – и отошла к вахте».

      «Я увидел ее, бодро спускавшуюся с переезда с рюкзаком за плечами, маленькую, стройную, всю какую-то собранную, и побежал навстречу. Потом весь карьер я шел рядом с ней только через проволоку. Она улыбалась этой неожиданности и тыкала пальцем в рюкзак, говоря: „Это тебе“. Потом зашла на вахту – маленький домик у ворот карьера с неоштукатуренными стенами и окошечком в нашу сторону. Скоро она вышла вместе с начальником конвоя, сержантом, и я слышал, как упрашивала его разрешить нам свидеться, передать передачу. Сержант, чувствовалось, колебался. Это был новый, не вчерашний конвой, а надзиратель в этот момент почему-то отсутствовал. На мое несчастье подъехал грузовик с солдатами и офицером. Они приехали за углем, который был сгружен на карьере. Сержант, видно, побоялся офицера и разрешил Елене только поговорить, да и то немного, через окошко вахты. Разговор был очень короткий и бессвязный: она мне о хлопотах для свидания, о передаче, я ей – свидания не дадут, но попробуй через начальника лагеря полковника Чечева, а так – уезжай. Да всякие возгласы: как ты, как дома, что