Последующие годы окрашены чувством, что жизнь идет по инерции: окончательный переезд в Москву, болезни, быт, узкий круг знакомых. Сведения об участившихся арестах после убийства Кирова если и попадают в дневник, то соответствующие страницы, скорее всего, вырываются и уничтожаются автором. По понятной причине. Что касается творчества… Он осознаёт, что главное уже сделано, совершенó и оно позади. А сам дневник в предвоенные годы (1938–1940) съёживается до нескольких страниц.