Кигель Советского Союза. Юлия Волкодав
Читать онлайн книгу.
ребятами, мне сказали, уже после первого курса на гастроли отправляют, в агитбригады. А осенью в колхоз поеду, на картошку. Там тоже платят немножко. И стипендию буду получать. Мам, ну ты чего? Ну хочешь, я заберу документы?
Аида Осиповна замотала головой, отняла руки от лица, вытерла глаза краем фартука:
– Даже не вздумай! Учись как следует, может, хоть один счастливым человеком станет.
– А чего ты плачешь?
– Я плачу, что ходить тебе на занятия не в чем. Хуже всех будешь, оборванцем.
Андрей так растерялся, что даже не нашёл что ответить. Он и не думал в этом ключе. Привык уже как-то за братьями донашивать. Привык, что мать на своей дореволюционной машинке всё время что-то перешивает, переделывает. Не голый ходит, и ладно.
И напрасно он её убеждал, что ему всё равно, что первый год как-нибудь, а потом заработает. Мать была неумолима: если уж сын выбился в люди, то и выглядеть должен по-человечески. К началу учебного года где-то достала материал в рубчик и сшила ему костюм. А рубашек целых две получилось, и тоже из нового материала. И неважно, что «в люди» Андрей выбился много позже, а пока был просто одним из двух десятков ребят и девчат, с чего-то решивших, что родине важнее их пение, чем их трудовые руки. Так им преподаватель на первом занятии и сказал. Мол, сильно не обольщайтесь, столько певцов стране не нужно, все диплом не получат, к выпуску хорошо если половина останется. Андрей твёрдо решил, что он-то останется. Но реальность оказалось иной.
В сентябре поехали на картошку, и Андрея сразу выбрали командиром бригады. Ну как выбрали, он сам вызвался, и все согласились. Первокурсники толком друг друга не знали, знакомились по дороге в подмосковный колхоз.
– Говорят, в бараках будем жить, – сокрушался парень в квадратных очках. – Удобства на улице наверняка. Целый день в грязи, а вечером и помыться негде. А у меня руки.
– Руки? – удивился Андрей.
Он бы ещё понял «у меня голос». Тут половина переживала за бесценные связки, за горло, которое можно простудить на сентябрьском ветру. Андрей к подобным разговорам относился с лёгким презрением. Что ему будет, голосу? Он или есть, или нет. А если нет, то хоть всеми шарфами обмотайся и в бункере запрись, он не появится.
– Ну да, я пианист. И композитор. Музыку сочиняю. Меня Алик зовут, кстати. Алик Зильман.
– Андрей Кигель, – усмехнулся Андрей и протянул ладонь. – А как ты на вокальном отделении-то оказался?
– На композиторское провалился, а сюда взяли. Я и пою немножко.
– А крестиком не вышиваешь? Ладно, давай ко мне в бригаду, многостаночник. Придумаем, как твои руки беречь.
Руки пианиста – это совсем другое дело, подумал тогда Андрей, это тебе не голос, их и правда перетрудить можно. Пианистам лучше лопатой особо не махать. К людям, владевшим музыкальными инструментами, Андрей относился со священным трепетом. Сам-то он мог разве что на ложках сыграть.
Жить им пришлось даже не в бараках, а в палатках, разбитых в чистом поле. Удобства за палаткой, куда дойдёшь.