Дон Хуан. Гонсало Торренте Бальестер
Читать онлайн книгу.
блеснуть: пусть монах умрет с именем Господа на устах и потом скажут – как настоящий святой, может статься, еще и канонизируют.
– Что ж, я и впрямь блесну, но на свой лад.
– Как?
– Ты навел меня на мысль, и я ею непременно воспользуюсь, – он с ненавистью глянул на тело августинца. – Я провел там, внутри, двадцать лет. Как я страдал! И добро бы я мог утешиться хоть плодами ума его, так нет, ведь и умом-то он был наделен ничтожным. Эх, Надоеда, как мне хотелось, чтобы этот болван оказался человеком недюжинных талантов! Тогда я сумел бы усовершенствовать свои познания или, по крайней мере, стать выдающимся ученым, прославиться на университетском поприще. Но мне не удалось превзойти в науках того же падре Тельеса; верней, все, что знаю, я услыхал из его уст или почерпнул из его книг. А в университете я снискал репутацию толкователя чужих мыслей – всеми презираемого попугая. Вот и весь прибыток: телесные муки и бесконечное униженье личного моего достоинства! И только-то! Эти проблемы не чета кальвинистским глупостям, что тебя нынче занимают. А виной всему этот монах… Я должен отомстить ему и отомщу; уж он у меня помрет вовсе не той смертью, которую ты ему напророчил, уж я себя потешу. Хочешь поразвлечься – пошли со мной.
И он снова юркнул в тело Вельчека.
– Вечно ты затеваешь всякие гнусности, – бросил Надоеда.
Тем временем монах поднялся на ноги, но во взгляде его теперь сверкала решимость Черного Боба.
– Тебе и впрямь не любопытно глянуть, что будет?
– Нет.
– Ну, коли так, прощай!
Монах поднялся с земли, потом притопнул, подпрыгнул и стремительно умчался по воздуху. За ним остался лишь светлый след, как от метеора, да и тот мгновенно растаял. А любители понаблюдать за ночным небом заметили, что той ночью над Саламанкой прошел звездный дождь.
4. Чтобы чуть успокоиться и собраться с мыслями, Черный Боб позволил себе немного попорхать в вышине – привилегия, положенная архангельскому чину. Но передышка оказалась краткой, ибо ветер отнес его на самую окраину города, туда, где нашло приют веселое заведение Селестины.
Час стоял поздний, и посетители успели разойтись, за исключением пары студентов, которые никак не могли расстаться со своими подружками и тешились последними всплесками их любви. Прочие же девушки по велению Селестины собрались на молитву и сонными голосами тянули «Аве Мария», сдабривая ее зевками, и то одна, то другая принималась клевать носом, отчего Селестина сильно гневалась, требуя в подобных делах старания и почтительности.
Едва успели они доползти до середины «Отче наш», как на кухне послышался шум, и хозяйка погнала одну из девиц взглянуть, что там приключилось.
– Ох, свалилось там невесть что, да прямо на печь, – отчиталась та. – И котел опрокинулся, и дрова порассыпались, а вонь какая стоит – и сказать нельзя.
– Небось проделки студентов…
Меж тем на шум прибежали и те девушки, что еще занимались