Глава 2

      Артур

      – Еще бокал? – спрашивает бармен, а я качаю головой.

      Моя ладонь мнет упругую задницу Лизы, пока я слушаю рассказ Толика о его отрыве на Ибице.

      Я в этом году никуда не еду. Решил остаться в городе. Ни черта не хочется.

      Мне кажется, я достиг своего лимита праздной жизни, и теперь тупо желаю насладиться тишиной. Может, уехать в домик в лесу, который отец подарил? Забуриться туда на пару летних месяцев и заняться какой-нибудь несвойственной мне херней. Например, научиться ловить рыбу в озере. Оно там офигенное. Вода как стекло. И всегда спокойная. Правда, довольно прохладная, но летом это самое то.

      В середине рассказа Толика у меня в джинсах начинает вибрировать телефон. Достаю его и хмурюсь. На экране только две буквы: ИЛ. Лучший друг моего отца и его консильери, как я его называю.

      – Я сейчас, – бросаю коротко и встаю с барного стула, тут же принимая звонок. – Игорь?

      – Ты в клубе?

      – Да.

      – Выходи, разговор есть, – произносит он и сразу сбрасывает звонок.

      Вздохнув, выуживаю из кармана пачку и достаю оттуда сигарету. Вставив ее между губ, прикуриваю и выхожу на улицу из душного помещения. Машина Игоря стоит метрах в десяти от здания байкерского клуба. Направляюсь туда, делая одну за другой глубокие затяжки.

      Игорь Лебедев лично приезжал ко мне всего пару раз в жизни. Первый – когда надо было переселить меня из дома отца в квартиру, которую он мне купил. И второй – когда отца подстрелили, и мы еще не знали, выживет ли он. А это третий раз. И я задницей чувствую, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет.

      Возле машины торможу на пару минут и спокойно докуриваю. Щелчком отправляю окурок в темноту ночи и сажусь на заднее сиденье тачки.

      Мы с Игорем пожимаем друг другу руки, и я быстро окидываю взглядом его лицо. Напряженное, бледноватое, с крепко сжатыми челюстями.

      – Отца убили, – сипло произносит он, и в машине повисает тишина.

      Я прислушиваюсь к себе. Что я должен сейчас чувствовать? Сожаление? Скорбь? Боль?

      А я ни хера не чувствую. Потому что всю мою жизнь отец был для меня как размытый образ. Он всегда работал, на меня у него никогда не было времени. А когда мне исполнилось пятнадцать, сказал, что хочет оградить меня от криминального мира, и купил мне отдельную квартиру. Какой еблан отселяет своего сына-подростка в таком возрасте? И не просто отселяет, а устраивает на территории другого криминального авторитета. А потом еще и общается с сыном раза четыре в год. Ответ я уже знаю: мой отец.

      Так что никаких нежных чувств я не испытывал к нему при жизни, и поэтому не ощущаю скорби и сейчас.

      – Я что-то должен сказать? – спрашиваю Игоря.

      Он качает головой. Я вижу, что ему реально больно. Но его можно понять. Он дружил с отцом с самого детства. Потом они вместе