Ведьмины тропы. Элеонора Гильм
Читать онлайн книгу.
кивнула и отгрызла нить. На венец ровными лучами ложились жемчужины, пора нанизывать бисер… Она вдела нить в иголку и лишь потом поглядела на невестку. Постарела, даже зависти в глазах нет – лишь бесконечная усталость.
– Как Порфирий поживает? – спросила, чтобы не плодить молчание.
– Уж год умер. На мне Васька и две дочки. А брат его отобрал мельницу. Всю жизнь завидовал Порфише, и вот теперь…
Софья глядела на икону Божьей Матери – рассказывала ей, а не знахарке, грешнице, проклятой Аксинье, которую Небеса отчего-то баловали. Жилось бабе и правда несладко: мужнин брат забрал мельницу, дом, сундуки с добром, даже прялку да веретенца. Знал, вдова и недоросль не смогут дать отпор. Софья жаловалась старосте, просила подмоги у мира[33], в Соль Камскую приехала, чтобы отдать последние копейки дьяку и писать грамотку Максиму Яковлевичу Строганову.
Дочки болели, Васька дрался с обидчиками своими и материными. Развалюха, куда поселил их родич, протекала, корова околела от бескормицы…
Софья не рыдала, не просила о милости, не валилась на колени, не взывала к заступнице. Иная бы на ее месте давно порог дома обивала, повторяла: «Золовушка милая, помоги», и надеялась на разрешение всех несчастий. Шутка ли – родственница так близко к Степану Строганову, грех не воспользоваться.
За то Аксинья поневоле испытывала уважение: и сама бы так поступила. Она не проронила ни слова, слушая Софью, только кивала, нанизывала бисер на тонкую нить, укладывала ее замысловатым узором, представляла милую дочь в новом венце.
– Пора нам, – прохрипела Софья. Видно, все ж слезы вылились на божий свет.
Васька на прощание долго обнимал тетку, дурашливо, небольно дергал за косы Нюту, пел «воробушки мои» довольным детишкам.
Аксинья расцеловала племянника на прощание, подарила новые сапоги и отрез сукна. Софья зыркнула на нее, но слова против не сказала. Нужда и гордецов приучает выю склонять.
После встречи с братцем грустинка в Нюткиных синих глазах ушла.
– Матушка, знаешь, что Васька мне сказал? – не выдержала она.
– Что-то доброе, – улыбнулась мать.
– Ежели парень не слепец, так разглядит меня и рад будет женой назвать. И это, – она коснулась отметины на щеке, – вовсе не портит.
Аксинья уже сказала Третьяку, что надобно сделать, а слова дочкины лишь заверили ее: все правильно. Обиды старые лелеять – диавола кормить.
7. Овраг
Отчего-то этой зимой Аксинья не могла обрести покой.
Болезнь младшей дочки, отъезд Степана, бесконечная тревога, немощь старого Потехи, родичи, вынырнувшие из бурной реки прошлого, сваты, что отвергли Сусанну… Она только успевала утихомирить сердце, и вновь судьба посылала что-то, требовавшее ее вмешательства, раздумий, снадобий, слез и ночного вздоха: «Доколе, Господи!» На смену холодам вдруг пришло тепло, возмущенно таял серый снег, обращался в лед, и посреди странной хмури Аксинье было еще маетней.
Сейчас
Мир – на Руси деревенский сход.