История Петербурга в преданиях и легендах. Наум Синдаловский
Читать онлайн книгу.
был небезызвестный «князь-кесарь» Фёдор Юрьевич Ромодановский. Он был верным и преданным сторожевым псом монархии. Невероятной жестокостью и кровожадной беспощадностью к инакомыслящим отличался возглавляемый им страшный Преображенский приказ, вселявший во всех трепет и ужас. Ромодановский был вечно пьян, взгляд его был дик, а голос страшен. И, несмотря на все это, он считался одним из самых влиятельных государственных деятелей эпохи, хотя Петра частенько коробило от средневековых методов работы своего «заплечных дел мастера». В отсутствие царя не кто иной, как «князь-кесарь» был фактическим правителем страны.
Вскоре после постройки загородного дворца в Ропше Пётр подарил его Ромодановскому. Старые предания гласят, что там часто лилась кровь невинных людей, по несчастью попавших в руки страшного владельца.
Во дворце, по рассказам старожилов, преступники содержались под караулом ручной медведицы. Вроде бы она им не причиняла никакого вреда, только не выпускала их из темницы ни на шаг.
К соратникам Петра следует отнести и Александра Васильевича Кикина, который был обвинён в участии в заговоре царевича Алексея и казнён. Сохранилось предание, как в застенке Сыскного приказа его посетил Пётр I. «Как ты, умный человек, мог пойти против меня?» – будто бы спросил его царь. «Какой я умный! – ответил ему Кикин. – Ум любит простор, а у тебя ему тесно».
Обер-кухмистером Петра I был Иван Иванович Фельтен, датчанин, служивший царю с 1704 года. Фельтен был объектом постоянных шуток, до которых Пётр, как известно, был весьма охоч. Благодаря Штелину, до нас дошли многие анекдоты, связанные с любимым поваром императора.
В Петергофе, в западной галерее Монплезира и сегодня находится картина, которую Пётр будто бы заказал в Голландии только затем, чтобы всласть посмеяться над «мундкохом Яном». На этом полотне изображена романтическая сцена: женщина с любовником, а рядом трубач, подвязанный поварским передником. В любовнике современники легко узнавали Петра, ласкающего жену своего повара под музыку играющего на трубе Фельтена. Говорят, Пётр заказал эту картину, когда узнал, будто Фельтен в очередной раз разболтал, или «раструбил», о том, что кто-то наставил ему рога.
Несмотря на то что Пётр любил своего обер-кухмистера и доверял ему, он редко прощал проступки, «сделанные с намерением или по небрежению». Однажды, уже после смерти императора, Фельтен посетил Кунсткамеру, «где хранится изображение Петра Великого в собственном его платье со многими другими вещами, которые государь употреблял, и, увидев, между прочим, государеву трость, стоявшую в углу, сказал господину Шумахеру, своему зятю: „Эту мебель, зятюшка, можно бы и спрятать, чтобы она не всякому в глаза попадалась, может быть у многих, так же как и у меня, зачешется спина, когда они вспомнят, как она прежде у них по спине танцевала“».
Фамилия Фельтен знакома петербуржцам. Герой многочисленных легенд и преданий, обер-кухмистер Фельтен был дядей знаменитого архитектора с той же