Робокол. Сергей Супремов
Читать онлайн книгу.
этой идеи достигла акульей стаи.
Поделился
Они устремились вслед за уходящей вглубь соперницей. На ее спине, вихляя из стороны в сторону, болтался несчастный двуногий. Беднягу мутило от перепадов давления, и до потери сознания оставались мгновения. Но, возможно, от того, что разрушительная мысль капитана прекратилась, акула метнулась вверх, вознамерившись скользнуть рядом с поверхностью воды и скинуть с себя свой завтрак, чтобы пасть, наконец, могла вкусить плоти.
Перед Димой в последний раз блеснул свет дня, недалеко он увидел темно-синий борт «Робокола», и в сердце загорелась радость. Но водолаз в тяжелом снаряжении стал снова уходить под воду, цвет борта поменялся на изумрудный, стал различим неподвижный винт корабля и под ним – сине-зеленая вода. Дима попытался взмахнуть руками – неудачно, погружение продолжалось. И тут, прямо под кораблем, ему померещилось гигантское тело акулы. Может, та самая, которую он увидел, когда только погрузился в воду. Но таких исполинских акул не бывает; наверное, трудно встретить даже кита подобных размеров.
Состояние несчастного было настолько скверным, что темное пятно в глазах то увеличивалось, то уменьшалось, а в ушах стали слышны шумы, похожие на голоса. Одни назойливо повторяли: «Хватай, хватай!», другие создавали какой-то противный, низкочастотный шум. Снова повторилось: «Хватай», – и он схватил.
Спасительный трос с мерцающей лампочкой на конце вытащил беднягу на поверхность, когда тот почти потерял сознание. Однако беспамятство длилось недолго; он повалялся на деревянном полу, постонал, с трудом открыл глаза и встретился с миром людей.
– Облажался, брат, – произнес какой-то добрый моряк.
Дима понимал, что, по понятиям, его должны класть на носилки, вкалывать физраствор, на худой конец, дать понюхать нашатырь. Никто и не думал. Моряки стопились вокруг и смотрели, нет ли укусов, а когда поняли, что нет, интерес к мокрой, жалкой фигуре стал угасать. Подошел Хэндборо и добил своей фразой:
– Ты куда дел пояс? Утопил?! Пеленг застыл на одном месте; метался, метался и замер. Куда дел?
К счастью или несчастью, Дима говорить не мог, и самое большее, что ему удалось, это сделать виноватые глаза. У него не осталось выбора, как отдаться силе, которая настойчиво влекла его в бессознательное. Грянул обморок, и лишь после этого знакового события ему дали полежать на носилках и что-то вкололи в вену.
Ночью он бредил, и в интересном месте бессвязного, на первый взгляд, рассказа позвали капитана, а тот слушал внимательно, будто этот бред и был целью опасного подводного погружения. Сострадательное Око просил всех выйти, включая доктора Генриха. Поэтому содержание бессвязной речи стало известно ему одному.
Белый китель с погонами висел на крючке у входа, а крепкий бородатый мужчина, еще час назад носивший звание капитана, превратился одновременно в доктора и медсестру. Он сам менял компресс,