Я петлял по кривым улочкам города, ползал по длинным вонючим норам, балансировал на висячих канатных мостиках… Мне все время слышалось позади зловещее клацанье, грозный клекот, змеиное шипение. Скорее всего, это был естественный шумовой фон шмякккского города, но оглядываться я, стыдно сказать, боялся.

      Адреналин придавал мне, конечно, дополнительные силы, но и они были не бесконечны. Спустя некоторое время я полностью выдохся и понял, что без дополнительного источника энергии мне долго не протянуть. Попросту говоря, я до дрожи в коленях захотел пожрать, а заодно и передохнуть. Пересилив страх, я все-таки обернулся. Погони не было. Тогда я стал крутить башкой в поисках ресторана, кабака, харчевни – какого-нибудь места для приема пищи, если, конечно, таковое вообще в этом городе имелось. Я даже не удосужился подумать, что если подобное заведение и найдется, то местная пища может оказаться непригодной для меня. И хорошо, что не подумал, так-то и растак! Иначе, возможно, и искать-то не стал, а тогда, разумеется, и не нашел бы вскоре оранжевый шар с лохматой, как давеча на станции «метро», вывеской «Еда внутрь». Уже то, что «внутрь», меня сильно обнадежило. А сам этот оранжевый шарик так напомнил мне апельсин, что потекли слюни и свело челюсти.

      Вот так – в мятом и грязном костюме, с трясущимися коленями, взъерошенной шевелюрой, красный и потный, да еще со слюнями из перекошенного рта я и предстал перед входом «Еды внутрь». «Если аборигены когда-нибудь и видели землян, – утешал я себя, – то уж слабоумных землян – вряд ли».

      На меня произвел сомнительное впечатление вход в «апельсиновое» заведение. Очень уж напоминал он разинутый рот… Я тут же вспомнил недавнего червя из «метро», и заходить мне сразу расхотелось. Но меня уже увидели; изо «рта» раздалось зычное, но вполне дружелюбное: «Милости просим, сударь! Быстро и сильно накормим, напоим, обожмем!» Насчет последнего я, признаться, не понял, но посчитал это неточностью перевода и шагнул в распахнутую дыру входа.

      И сразу, так-то и растак, убедился, что перевод оказался предельно точным – меня обжали. А попросту говоря, «рот» сомкнулся и принялся мять и буквально выжимать мою беззащитную тушку, словно тюбик с пастой. Скоро из нее какая-нибудь паста наверняка и полезла бы, не будь мой желудок (и, к счастью, кишечник) предельно пуст. Я умудрился даже в эти непростые секунды придумать разумное объяснение происходящему: из клиентов на входе выдавливают все в них накопившееся, чтобы затем они больше смогли в себя поместить – с прямой выгодой для заведения. Лишь бы подобное не повторилось на выходе, подумал я.

      После процедуры «обжимания» я попал наконец-то внутрь оранжевого шара. Что ж, изнутри он выглядел вполне пристойно и даже уютно. Вместо столиков – желтые цилиндры всевозможных размеров в угоду разнокалиберной публике, коей на данный момент не наблюдалось вовсе. Вместо стульев…