Миссия пролетариата. Александр Секацкий
Читать онлайн книгу.
лишая ее характера квазиприродной устойчивости.
Следовательно, вопрос о «вредном знании», поставленный еще Платоном, в случае пролетариата обретает особую остроту. Коллекционно-теоретическое отношение к плодам познания, устанавливающееся в периоды стабильности, в том числе и путем создания специальных институций – академий, университетов, монополизированных допусков к ступенькам социальной иерархии, развивает привычку к долгосрочным экспозициям инвентаризованного наличного знания. При этом, с точки зрения обитателей, адаптированных к остывшей Вселенной, речь идет об уважении к законам природы. Но с точки зрения пролетариата, это всего лишь незаконное расширение законопослушности, вызывающее паралич воли. Отсюда и особая важность различения между обогащенностью опытом и захламленностью мусором.
Итак, если праздничный материализм подлежит освоению, заимствованию из совокупного исторического опыта, как необходимый для восстановления целостности праксиса, то с хитростью разума дело обстоит далеко не столь однозначно. Скажем, Лукач, рассматривая капиталистическую индустрию с ее разветвленным социальным заказом, отказывается считать ее опытом, органично объединяющим в себе моменты созерцания и деятельности. Но для большинства марксистов «промышленность», по крайней мере на ее раннем этапе, когда в полной мере задействуется личная хозяйственная инициатива, является полноценной практикой, хотя и не такой компактной и насыщенной, как революция.
Вообще хитрость разума имеет свою предысторию: ей принадлежит особая роль в диалектических построениях Гегеля, где она представляет собой ступень самораскрытия абсолютного духа, и в ходе всемирной истории хитрость разума предстает как могучее оружие, пригодное и для перепричинения природы, и для того чтобы восторжествовать над Господином. Если уж говорить о победоносном арсенале буржуазии, вспоминая Санчо Пансу, Планше, а заодно Бильбо и Фродо, нетрудно заметить немалое обаяние хитрости разума как практической сметки, как едва ли не самой симпатичной черты слишком человеческого.
Действительная историческая хитрость разума представляет собой монолитный сплав, в котором тем не менее соединены отнюдь не однородные компоненты, во всяком случае, разделить этот сплав чрезвычайно сложно. В реальной истории инициативность и изобретательность выступают как производные от собственнического интереса, а этот интерес в свою очередь объединяет и наделяет смыслом разрозненные проявления смекалки. Расширенное товарное производство в полной мере может быть мобилизовано лишь хитростью разума, но и все беды капитализма так или иначе связаны со злокачественным развитием, с перерождением могучего духа предпринимательства, ибо «дух капитализма», как и духовные основания всякой экономической формации, представлен взаимоперекрестным причинением, где имманентное соподчинение основных событийных рядов