Миссия пролетариата. Александр Секацкий
Читать онлайн книгу.
разорвав круг эквивалентных обменов, преодолев законы экономики и лишив их статуса законов природы. Обе тенденции, бытия для себя и бытия для иного, неразрывно присутствуют в ходе классовой борьбы, составляя двуединую задачу пролетариата. Одно лишь утопическое начало преодоления отчуждения при всем его величии не способно обеспечить пролетариату победу. Зато подмена участи, связанная с необратимой вовлеченностью в экономику, заводит диктатуру пролетариата в тупик, а вирус стяжательства, как только ослабевает иммунная реакция классовой бдительности, приводит к фатально необратимым процессам, ведущим коммунистическую идею к гибели независимо от того, одержит ли контрреволюция открытую победу или социальный организм погибнет от канцерогенного перерождения (как это произошло в СССР).
Теперь о трудности, связанной с непокорностью природы, природы, которая может представать во всей своей первозданности, как греческий фюзис или как уже перепричиненная хитростью разума стихия.
Пролетариат, не испытывая никакого почтения к «естественным законам развития общества» (поскольку он знает, кто под шумок провозгласил и увековечил эти законы в качестве естественных), склонен усомниться и в незыблемости тех принципов, которым подчиняется материя. Всякий победивший класс должен перепроверить прочность незыблемого (вспомним, как решительно и блистательно проделала это буржуазия, создав в соответствии с внятно сформулированным социальным заказом науку и особенно технику). Пролетариат же просто обязан бросить вызов «смертоносным силам природы» (Н. Ф. Федоров), обязан очертить заново фронт предметности, то есть испытать всякое встречное сущее на его устойчивость в качестве Ge-gen-Stand, чего-то воистину противостоящего, собственно, предмета. Не окажется ли это овеществленное сущее всего лишь «священной коровой» (как священна для буржуазии сама товарная форма), отчужденной, материализованной робостью, которую в этом случае может растворить субвенция революционного порыва?
Интенсивность преобразующего усилия и грандиозность задач указывают на трансцендентное расширение революции и тем самым на ее подлинность. Обуздать водную стихию, повернув реки вспять и перегородив их Днепрогэсами, заставить пшеницу расти кустами, упорядочить метеоритный поток в соответствии с волей трудового народа – можно сколько угодно иронизировать над этими стратегическими задачами коммуны, но стоит все же призадуматься над могучим первоисточником импульса, без которого не было бы ни спекулятивной метафизики, ни экспериментальной науки. Андрей Платонов, один из самых чутких и проницательных художников пролетариата, описал глубину преобразующих усилий на страницах своих романов. Копенкин, Дванов, безымянные машинисты локомотивов и механики-жрецы разного рода турбин предстают как меняющийся лик совокупного Прометея-Пролетариата. Грань между иронией и восхищением оказывается чрезвычайно зыбкой, опять же все зависит