Владивостокские новеллы. Виктор Бондарчук
Читать онлайн книгу.
ты и в плену был? Но ты батя, даешь.
– Был, целых пять часов.
– Да у тебя истории одна круче другой. И тебе за плен ничего не было? Говорят, за это здорово наказывали, все предательства боялись.
– А про мой плен никто и не знал, командир роты догадывался, но не расспрашивал. Так все втихую и закончилось, без последствий.
– Батя, а как это можно было на несколько часов в плен попасть. И как я понимаю, ты сбежал потом от немцев то?
– На войне всякое приключалось, воевали то миллионы. А у меня все просто, в июле сорок четвертого, когда мы наступали, линии фронта как таковой не было, немцы, где быстро откатились, где еще оборону держали. В общем, неразбериха полная. И надо же было нашему полку по моим родным местам наступать. Мы встали на ночлег всего в пятнадцати километрах от моей деревни. И засвербило у меня до дома сбегать, узнать, что там с матерью и сестрами, я уже три года о них ничего не слышал. Отец мой, дед твой, в первые дни войны сгинул. Не сбегаю сегодня, может, уже никогда их не увижу, да и не знал я, живы ли они. Пошел к ротному, старшему лейтенанту Сибирцеву Андрей Палычу. Он молодой был, а толковый паренек, на фронте офицером стал, в общем, человек с понятиями. Он ко мне хорошо относился, мы с ним не раз и не два в дальней разведке бывали. Все объяснил – растолковал, мол, местность знаю отлично, вырос здесь, два часа туда и два назад, к утру снова буду в роте. Недолго Андрюха думал, иди мол, но учти, я тебя не отпускал, мы же в наступлении, с утра снова в бой. И в подарок моим родным от себя добавил пять банок американской тушенки. Вот я и рванул вперед, по первым сумеркам. Как и думал, за два часа добрался. И самое удивительное, наша деревня то стоит цела – целехонька, а что ей сделается в глухомани, вдали от главных дорог военных и направлений. Вот тут-то я и расслабился, можно сказать, в полный рост по деревне прошел к своей хате. И мать, и сестры, все живы – здоровы, только боятся сильно, позабивались в подвал. Фронт то рядом, все гремит – грохочет. Там с ними еще соседской малышни с пяток было, подвал то у нас большой, добротный. Пока обнимались – целовались, пока вещевой мешок с гостинцами вывернул, прошел час с не большим, наверное. И вдруг свет в окна ослепительный, и речь немецкая совсем рядом. Потом по-русски слышу кричат, мол, выходи немедленно. Не выйдешь, через пять минут от дома одни головешки останутся. Выглянул я и понял: пропал, метрах в сорока стоит немецкая бронированная машина, светит на дом двумя фарами, видно вокруг все, как днем. Крупнокалиберный пулемет с этой машины прямо на окна нацелен, и солдат немецких с десяток в отдалении мелькает. У меня три гранаты ручные, и три снаряженных диска к ППШа, ну и наган за поясом, в общем-то, воевать можно. Если сильно повезет, то и вырваться можно, хотя это очень и очень затруднительно. А тут голос снова по-русски, мол, не выйдешь, никого в живых в этом доме не оставим. Глянул я на детишек маленьких, обнял – поцеловал мать родную и вышел с высоко поднятыми руками, выходит, сдался добровольно. За это