Своего раннего гостя Дрон приметил давно. Встречал его ранним утром по дороге на работу или видел сутулую, некогда высокую фигуру мужчины среди памятников и ограждений издалека, когда возвращался домой на обед.

      Чеканя шаг, ритмично взмахивая руками, старик шел сквозь стройные ряды захоронений уверенной походкой профессионального военного. На кладбище, словно в родном городе, ему был известен каждый уголок. Казалось, он без труда мог бы найти нужную улицу, не особенно следя за маршрутом следования. Твердо знал, как, нырнув в арку или обогнув неприметный двор в цветах, можно значительно сократить путь к намеченной цели.

      Худая спина мужчины с острыми лопатками и нервная неровная походка слегка портили впечатление от его бывалой, но по-прежнему отличной выправки. Он всегда нес букет. Летом это были луговые ромашки или колокольчики, зимой – цветы пластиковые, которыми торговали у входа на кладбище. Этим утром в руках незнакомца алели гвоздики.

      Мужчина часто к кому-то наведывался – забавы ради, в их бригаде таких посетителей называли «шатунами». Эти люди, потеряв кого-то из близких, маялись, бродили по кладбищу, как призраки, потеряв счет времени, утратив чувство реального, ни в чем не находя утешения. Горе мертвой хваткой цепляло за горло, тянуло к земле плечи и головы. Свернув спины, не давало свободно дышать. Осознание пережитой необратимой потери было оглушительным и глубоким.

      Казалось, «шатуны» впервые узнали о том, что люди умирают.

      С этого часа думать о том, что впереди, для них становилось бессмысленным. Сердцем прочно овладевала тоска – сводящая с ума, не оставляющая в покое.

      Беспомощный облик, робкий и растерянный взгляд, по-детски испуганное выражение лица, тугое, упорное несогласие с данностью, выдавали их душевные муки.

      «Шатунов» лихорадило, их души знобило, а чтобы заглушить печаль, они в любую погоду, без особенной надобности, отправлялись на кладбище. Этот ежедневный ритуал становился опорой бытия, смыслом существования – таким же обыденным делом, как стирка белья или уборка квартиры. Общение с покойным – в мыслях, воспоминаниях, в ритуальном посещении могилы – поддерживало слабую искру жизни. Дорогой умерший всегда был досягаем, будучи не в состоянии отклонить навязчивое общение или совсем отказать во встрече, сославшись, к примеру, на усталость или плохое самочувствие. Связь продолжалась.

      И этот печальный старик брел по городу-кладбищу, надломившись худыми плечами. Поднимал голову от земли лишь в надежде поймать кровоточащий взгляд случайных прохожих, подобный своему. В лицах незнакомцев старик безутешно искал ответ, как научится жить в новой реальности.

      Люди-столбы у памятников – застыли в одиночестве… Склонив головы, замерли в оцепенении у оград.., съежились на скамье у могилы… Молчаливые, сосредоточенные, шепчущие слова. Говорящие с ветром, с небом, сами с собой. Повсюду по пути на работу Дрону встречались