– Пулю поймал? – осведомился Визирь, разглядывая перевязывающего себя Хакима.

      – Ага.

      Несмотря на то что ему приходилось действовать одной рукой, Тредер накладывал повязку с необычайной ловкостью, и это выдавало опытного медика.

      – Крови много потерял?

      – В тебя встроен медицинский сканер?

      – Да.

      – Посмотри, нет ли заражения.

      – Сейчас…

      Управление приборами Гарик вывел на защищённую панель в левом предплечье, из которой при необходимости появлялся сенсорный голографический монитор. Однако сейчас комби не стал возиться с его активизацией, а вывел информацию на искусственный глаз.

      – Пока всё в порядке. Признаков заражения нет.

      – Вот и хорошо. – Седой закончил с перевязкой и прищурился на багги. – Мы крепко попали на время?

      – Не очень крепко, – не стал врать разведчик. – Через Рагульские Утёсы проезда нет, нам всё равно пришлось бы оставить машину километров через восемь.

      – А как потом – обратно?

      – На своих двоих! – фыркнул Визирь. – Можно подумать, это мой первый погибший багги.

      – То есть всё в порядке?

      – Абсолютно, – подтвердил комби и замер, уставившись на девчонку: Надира отыскала в пыли и каменной крошке оторванную руку соборника и теперь сгибала и разгибала на ней пальцы, напевая что-то себе под нос.

      «Прошло всего несколько месяцев после Времени Света… А может, несколько недель? А может, и вовсе считаные дни… В общем, едва пережив самую страшную в истории человечества катастрофу, мы принялись врать о своем прошлом. Все мы, без исключения: падлы и папаши, фермеры и егеря, торговцы, механики, бармены, проститутки, военные, калеки, нищие и баши – мы все рассказывали, что в прошлой, довоенной, счастливой жизни были миллионерами или аристократами, знаменитыми артистами или спортсменами, куртизанками, которых жаждали богатейшие шейхи, или бесстрашными капитанами космических яхт.

      В своих рассказах мы становились теми, кем грезили.

      Мы знали, что врём и что слушаем враньё, но продолжали рассказывать и даже верить в то, что слышим и говорим. Потому что с помощью лжи о прошлом мы хоть на время расставались с поганым настоящим…

      Ложь стала для нас обыденностью.

      В Зандре очень мало честности. Очень мало искренности.

      Впрочем… в Зандре много чего не хватает».

      (Комментарии к вложениям Гарика Визиря)