– Поехали, – говорит мне Муха, – вечерком в «Маяк».

      У него что-то с подругой не заладилось, он и решил залить это, утопить все в стакане. Хотя должен отметить, это наоборот обостряет. Ты начинаешь ей звонить, выясниловку раскачивать, кипеш из этого только выходит, и все еще больше на ножи становится. Но я Муху отговаривать не стал. Сам такой, уж если вобьешь что себе в голову, мама не горюй. Да и с кем, как не с лучшим другом об этом пошептаться. Договорились словиться у Маяка часов в восемь. К тому времени я купил себе Жигули «семерку».

      Представляете, 18 лет, а у меня своя лайба. Аж дух захватывала, красная цветом с люком, тонировкой на прибандиченный манер. Я ее лелеял. Заказал кожаные чехлы, поставил магнитолу «Пионер», четырехполосые колонки той же фирмы. Конкретно, нафокстроченная тачила. Боже, как ее Ленка любила, я даже ревновал. И другим девчушкам она нравилась, в смысле, машина. Своя машина и не надо угонять из отцовского гаража эту консервную банку желтого цвета. Во, бред, желтого цвета. Это ни в какие ворота не помещается. То ли дело – моя, красненькая. Уважаю этот цвет, он придает почти любой машине стремительный антураж, ну, может, за исключением Волги.

      Воображаю себе, пошлятина. Наверное, любой колорист, пришедший к подобному решению окрасить Волгу в красный, вплотную приблизился к жизненному тупику. Как говаривал синьор Робинзон «Земную жизнь, пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу». Красная Волга, это все равно, что негр – Дед Мороз.

      Ровно в восемь моя ласточка уткнулась бампером в паребрик, правее самого кабака метров в сто. Приблизиться к входу не представлялось возможным. «Что за черт?» – подумал тогда я. У центрального входа хаотично дефилировали, по меньшей мере, десятка полтора милиционеров, включая в себя пасмурные монументы омоновцев. Эдаким барельефом смотрелись последние на фоне «Маяка». Я насторожился, как-то сразу вкурил, что сегодня, по крайней мере, в этом проторенном заведении, нам с Мухой не обломится.

      Закурив, я продолжал наблюдать за входом, пытаясь вектором взгляда выхватить знакомые силуэты, ну, или хоть один. Не заметил, как к машине с другой стороны подошел Муха с пацаненком из левобережной бригады. Малый, такое погоняло было у него, потянул за ручку, дверь не послушалась, а я вздрогнул и, увидев знакомые морды лиц, поднял фишку вверх.

      – Не межуйся, свои, – бросил Малый, как только открыл дверь, потом протянул руку и сказал «привет». Следом за ним поздоровался Муха.

      – Здорово,