Ласкарина, будучи дамой, не терпящей никаких отлагательств, настраивалась преодолевать любые преграды. Она наняла детектива, и когда он сообщил ей, что трое ее дядей – дядя Макс, дядя Миша и дядя Гоша – вместе обедают в ресторане, она бросила все дела и поехала на встречу с ними.

      Своим адвокатам она об этом не сказала.

      Зайдя в ресторан, она направилась прямо к столику дядей. Ее приезд оказался настолько быстр – сразу после того, как детектив сообщил ей, где ее дяди обедают – что ее родственники еще ели горячее (а не пили кофе или чай) и явно вели какую-то спокойную беседу.

      Ее появление и неустранимое движение можно описать символично: решимость, плывущая, рассекая волны, на уверенности. Настоящий ледокол, причем, судя по выражению лица – военный. Складывалось впечатление, что официанты, подносы, столы, гости, стулья сами меняли траекторию, чтобы не столкнуться в акватории с этим боевым кораблем.

      Именно как с кораблем – потому что айсбергом Ласкарину ну никак нельзя было назвать – слишком пылала решимость на капитанском мостике этого ледокола.

      Один из дядей, Гоша, заметил решительное и неизбежное приближение их племянницы. Он сказал братьям об этом, они тут же обернулись, как будто посчитали, что брат их разыгрывает этим сообщением, а убедившись, что Ирина действительно стремительно и неумолимо несется к ним (они обедали за столиком в дальнем от входа углу ресторана), стали смотреть друг на друга с растерянностью. Похоже, один из них сказал: «Зачем она пришла?» – второй пожал в ответ плечами, третий предложил – «Может быть, позвоним нашим адвокатам?» – но их племянница преодолевала уже последние метры до их столика.

      Подойдя, она плюхнулась на свободный четвертый стул и, не здороваясь, напрямую спросила:

      – Так, что