Человек системы. Георгий Арбатов
Читать онлайн книгу.
смерти Сталина ветры перемен, конечно, донеслись и до философской науки. Но она оказалась весьма устойчивой против них, зарывшись в долговременных огневых позициях сталинизма. Консервативное руководство Института философии (директором его был тогда П.Н. Федосеев) и редакторы журнала «Вопросы философии» (вначале Ф.В. Константинов, а затем М.Д. Каммари) всеми силами «держали фронт», опираюсь при этом, конечно, на соответствующие отделы ЦК КПСС. Но делать им это становилось уже все труднее.
Естественно, что немалую роль в первых телодвижениях, давших сигнал о некотором оживлении на философском фронте, сыграл именно журнал – у книг длиннее производственный процесс и больше инстанций, на которых их легче остановить. Способствовало этому и то, что журналу повезло с некоторыми членами редколлегии (из них я особо выделил бы Б.М. Кедрова, а также тогдашнего ответственного секретаря М.В. Сидорова). К поиску нового были готовы и многие еще молодые тогда сотрудники редакции (среди них Э.А. Араб-оглы, А.Л. Субботин, Н.Н. Козюра и некоторые другие). Кто не поленится заглянуть в журнал тех лет – пожалуй, с середины 1954 года, – найдет там уже ростки творческой мысли. Выходит ряд статей, критикующих работы «официального» философа Г.Ф. Александрова (в частности, «Диалектический материализм» и «Историю философии», которые он редактировал) за «нигилистическое отрицание значения буржуазных философов», за то, что все творцы великих философских систем прошлого изображаются им просто как идеологи эксплуататорских классов, заботящиеся лишь о защите существующего строя.
В 1955 году дискуссия по проблемам философской науки завершилась полной победой тех, кто решительно отверг и заклеймил как вылазку реакционеров попытки философов А.А. Максимова и Р.Я. Штейнмана, физика И.В. Кузнецова и ряда других авторов объявить теорию относительности несовместимой с марксизмом, повторить в физике то, что сделали Лысенко и Презент в генетике. В 1956 году кибернетика, которую раньше клеймили как буржуазную псевдонауку, была, так сказать, полностью «реабилитирована», признана. На страницах журнала начали наноситься первые удары по лысенковщине (вскоре ее критика, к сожалению, вновь была напрочь запрещена), делались попытки узаконить, легитимизировать социологию. В журнале начали появляться новые имена, среди них – Е.У. Плимак, Ю.Ф. Карякин, Э.В. Ильенков, А.А. Зиновьев, Мераб Мамардашвили и ряд других.
Примерно так же обстояло дело и в других общественных науках. Не очень скоро, но в них все же начинались дискуссии, борьба мнений, рожденная различием взглядов и позиций, столкновением нового со старым. Однако философии (как, впрочем, и истории, политэкономии, науке о государстве и праве) суждено было еще долго оставаться в целом прежней. Три года поверхностной, то и дело одергиваемой либерализации не могли вспахать, сделать плодородным поле, которое почти тридцать лет утаптывалось мощью государственной и партийной власти, тяжеловесными катками низменных страстей карьеристов,