Ясный день. Мороз и солнце

      открывают в зиму дверь.

      На пруду из льдинок кольца,

      на земле листва теперь.

      Рубят сосны лесорубы,

      чистят лес перед зимой,

      и стволы лежат как трубы,

      лесорубом холод – зной.

      Песики бегут в одежках,

      лапки дергают слегка.

      Псы идут спокойно стежкой,

      им тепло наверняка.

      Детки спят в своих колясках,

      и не слышно детский плач.

      Воздух чист. Мороза пляски

      не разбудят за калач.

      Так в лесу идут, гуляют

      все, кому еще не лень.

      Белки к соснам убегают,

      а под снегом дремлет пень.

      Гусли, Новгород – в веках

      древних изб блестят пороги,

      здесь – Садко, наверняка,

      гнал телегу: лошадь, ноги.

      С кем он дрался и за что,

      где летал звон колоколен?

      Бересту читал почто?

      Был судьбой всегда доволен.

      Колоколен славных звон

      оттеняли чудо-гусли.

      На Руси любили трон,

      а мечами щит лишь грызли.

      Крепкий парень был – Садко,

      сквозь века прошли и гусли.

      Не пробил тот щит никто,

      о нем шли сказанья устно.

      Царь морской его топил,

      танцевал под гусли с толком.

      Парень лишь вино отпил,

      и купцом стал ненадолго.

      В теплый день или зимой

      древних стен белеют своды.

      Все привиделось самой

      сквозь века и непогоды.

      Чувство управляет человеком,

      этикет скандалит, но внутри.

      Вот идет красавец, быть бы веку.

      Он проходит мимо: раз, два, три.

      Чувствую идет с душой на вылет,

      он готов бы трепетно любить,

      но судей людских он не осилит.

      Слухи. Разговоры. Все – забыть.

      Так проходят трепетно недели,

      он пройдет, не дрогнет даже бровь.

      Явно, что давно мы не любили,

      очень мы боимся чувства новь.

      Но внезапно чувства встрепенулись,

      проскочили