Дело «Памяти Азова». Владимир Шигин
Читать онлайн книгу.
в руку иеромонах был, однако, так напуган, что лепетал вздор, путал молитвы.
Утром играли побудку. Завтрак. Время от времени кто-то по телефону сообщал нам в каюту новости о происходящем на корабле:
– На баке митинг: товарищ Коптюх и Лобадин держали речь! Назначено следствие над оставшимися офицерами, будут их судить.
Минным крейсерам и миноносцам поднимали сигналы, требовали их присоединения. Однако минные суда уклонились, приткнулись к берегу, а команды с офицерами ушли в лес. По ним стреляли из 6-дм орудий, но безрезультатно. Было вообще много шума и беготни, горнисты играли то “тревогу”, то “две дроби-тревогу”, как на учении. Потом вызвали “всех наверх с якоря сниматься”.
В это время нашу каюту открыли. Пришел вооруженный наряд под начальством членов комитета, которые заявили нам, что нас требуют наверх. Мы поняли, что нас требуют на казнь, и попрощались с Мазуровым, поцеловали его. Он, очень слабый, как всегда твердый, лежа, прошептал нам что-то вроде:
– Ничего, бодритесь, мичмана!
Под конвоем нас с Саковичем повели через жилую и батарейную палубы на шканцы. По дороге, в батарейной палубе, у входа наверх трапа, мы сошлись с другим конвоем, который вел двух арестованных петухов (еще во времена парусного флота чиновников содержателей имущества почему-то называли “петухами”), чиновников – содержателей имущества артиллерийского отряда. Завидя нас, один “петух”, по имени Курашев, плаксивым голосом говорил своим конвойным:
– Я понимаю, что вы против них (показывая на нас), но нас-то за что же убивать?
Этот чиновник, конечно, не предполагал встретиться с нами на этом свете. Ему потом было не очень ловко. На шканцах было много команды. Когда нас вывели, то послышались голоса:
– Зачем их трогать! Довольно крови. – Из голосов я узнал один, квартирмейстер моей роты. Произошло некоторое замешательство. Нас повернули и отвели обратно в каюту. При этом нам было заявлено, что Лобадин сказал:
– Хорошо, пусть они останутся. Меньше крови, это будет лучше для России!
По телефону опять передали, что нас доставят в тюрьму в Гельсингфорс, где будет судить революционный суд. Позднее нам было неофициально сообщено, что до этого было решено комитетом меня расстрелять, а Саковича утопить.
Во время бунта “организация” на корабле была следующая: командовал Лобадин, должность старшего офицера исполнял Колодин. Все члены комитета были переодеты “во все черное”, т. е. были одеты в синие фланелевые рубахи и черные брюки, тогда как остальная команда была в рабочем платье. При съемке с якоря на мостике был Лобадин, Колодин и “вольный” Коптюх, все одетые в офицерские тужурки.
По некоторым “келейным” сведениям, мы узнали, что большинство команды революционерам не сочувствуют, считают, что произведенный бунт есть страшное преступление и убийство. Многие при случае стараются сделать что-нибудь против успеха мятежа. При обстрелах судов из орудий снаряды цели не достигали. Были случаи “заклинивания”