Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса. Михаил Делягин
Читать онлайн книгу.
она развилась настолько, что перестала бояться внешней конкуренции, инструментом укрепления её мощи вполне закономерно стало фритредерство. Но эта политика пропагандировалась не столько потому, что она была выгодна Англии, сколько из-за заведомой невозможности успешно повторить её для её конкурентов (в условиях, повторюсь, экономического и технологического доминирования Англии).
Протекционизм же, обеспечивший английское возвышение, как инструмент развития своей экономики общедоступен, может стать ресурсом для конкурентов, – и потому никоим образом и никогда не пропагандировался англичанами (особенно в те периоды, когда они сами его активно применяли, – во время пребывания в Европейском сообществе, а затем союзе, по отношению к неевропейской продукции).
Это же касается и системного замалчивания иных ключевых механизмов достижения Англией экономического успеха (от реального устройства Банка Англии – с как минимум значимой долей в его капитале короля – и организованного Ньютоном систематического демпинга на рынке высококачественной серебряной монеты до послевоенной национализации базовых отраслей экономики в целях снижения общественных издержек и стимулирования, таким образом, производства добавленной стоимости).
Навязывание конкурентам пагубных для них представлений особенно хорошо проявилось в деятельности формально американского, но обучившегося в Англии экономиста Чарльза Остина Бирда, в 1913 году[65], в преддверии «не календарного – настоящего XX века» назвавшего «Федералист» – сборник статей, заложившей основы не только американской государственности, но и разумной хозяйственной политики, обеспечившей экономическое могущество США, – подложным документом, состряпанным в угоду корыстным интересам промышленников.
Конечно, год создания Федеральной Резервной системы подразумевал активное и всестороннее наступление финансовых спекулянтов на промышленный капитал, однако в самой Англии апологетика финансовых спекулянтов в духе Бирда никогда не получала серьезного звучания.
Тщательный анализ экономических факторов американской истории, весьма убедительно проведенный Бирдом (в начале эры Рузвельта, в 1933 году, он даже стал президентом Американской экономической ассоциации), был нацелен не просто на компрометацию американского реального сектора (в то время энергично выдавливающего английскую промышленность с рынков, которые она привыкла считать своими) в интересах финансовых спекулянтов и, по умолчанию, защищавшейся английской промышленности, но и на кардинальную смену стратегии США.
Дело в том, что Соединенные Штаты Америки являются одной из двух совершенно уникальных экономик мира (вторая – Россия), способных гармонично, целостно и эффективно развиваться за счет преимущественно собственных ресурсов. Они обладают практически всеми необходимыми для экономического и социального
Напомним, что именно в этом году, помимо окончательного создания Федеральной Резервной Системы, в США были приняты XVI и XVII поправки в Конституцию, введшие соответственно подоходный налог (в преддверии войны – по английской средневековой традиции) и прямые выборы членов Сената (первоначально избиравшихся парламентами штатов).
Последнее существенно изменило политическую систему США, ослабив аристократическую, элитарную компоненту (равно как и влияние штатов) и лишив верхнюю палату парламента её исходного предназначения – противодействовать представлением региональных интересов и элитных социальных групп перерождению демократии в охлократию из-за манипулирования настроениями народных масс. Соответственно, прямые выборы сенаторов усилили власть политических структур, влиявших на рядовых избирателей и подсчет их голосов, а также федеральные власти.
Это существенное ослабление американской демократии (формально выглядевшее, напротив, её усилением, расширением властных полномочий народных масс в их противостоянии аристократии) – результат длительных усилий демократической партии, представлявшей уже тогда на политической арене США интересы английского финансового капитала (хотя, разумеется, не исключительно их). Повышение политического значения манипулирования настроениями масс расширяет возможности финансовых спекулянтов.
Таким образом, 1913 год выглядит совокупностью целого ряда достижений финансового спекулятивного капитала, годом его всемирного наступления, увенчавшегося развязыванием Первой мировой войны.