Обронила синица перо из гнезда. Юрий Манаков
Читать онлайн книгу.
клочки зелёного ила и мха. На этом перепаде воздушная подушка между коркой льда и стремниной была изрядная – лёд не успевал нарасти, как его сбивала своенравная волна, шлифуя тыльную часть ледяного панциря и оставляя ему возможность утолщаться лишь вверх, по внешней стороне. Солнечные лучи косо били в прозрачный, схожий с линзой, лёд, и, преломляясь, вертикально прошивали слой студёной воды до каменистого, мозаичного дна.
Вдруг радужные круглые глаза хариуса испуганно отметили движение огромных размытых теней выше по течению, над стылыми глыбами порожистого льда. Пять продолговатых, слитых в единую цепь существ, проходя, на какой-то миг закрывали солнце, темнел и тут же светлел искристый лёд, а вот шестая тень неожиданно разломилась пополам, удлинённая её задняя часть вскинулась над порогом. А меньший кусок этой тени рухнул камнем вниз и, проломив обманчивый ледяной панцирь, мгновенно был подхвачен стремниной и с силой затолкан под лёд. За секунду до этого хариус крутнулся, показав молочное своё брюхо, и молнией унёсся вниз по реке, да с такой скоростью, с какой гонцы разносят по округе радостное известие о скором прибытии в их оголодавшие веси хлебного сытного обоза.
– Братцы, еврей утоп!
– Коня, коня лови! Потопчет ить нас всех!
– А харч с им был?
– Да кто ж его знает! Он теперь сам харч налимам да сомам!
– Не мелите, пустобрёхи, чё ни попадя. Человек ить погиб да ишо и комиссар наш геройский!
– Знамо дело, Никифор, он хошь и еврей, а всё ж не мошка какая. Всё мы разумеем, энто нервное у нас.
– Чуток погодь, угомонимся. Пропал комиссар!
– Под лёд ить не полезешь, да и где ж там нашаришь теперь! И, небось, снесло Осипа Михалыча уж невесть куда!
На берегу у костра, когда возбуждение от происшествия несколько улеглось, чоновцы, посовещавшись, решили прямо здесь разбить временный лагерь. Тайга, дрова рядом, сторона подветренная, забьём высвободившуюся лошадь, навялим, наморозим мяса, отдохнём, а там уж и далее двинем вниз по руслу, пойма не так убродна, можно кой-где и верхом, не всё же ноги гробить! Комисарова доброго жеребца, который и стал причиной гибели Гомельского, когда, оскользнувшись на бугристом льду, с испугу взвился на дыбы, вырвал из рук хозяина повод и ударом мощного копыта случайно сбросил того с высокого козырька в обледеневшую протоку, забрал себе один из бергалов Игнат в обмен на своего мерина.
Фенька в разговорах не участвовала, как выбрались на берег, расседлала Игрунька, бросила на снег потник, поверх постелила реквизированную у кержаков овечью доху и прилегла на ней, головой от реки. Сделала вид, что задремала на морозном неласковом солнышке, однако ей было вовсе не до сна. Когда Осип Михайлович ушёл под лёд, Феньке впервые за весь этот треклятый поход стало не по себе. Не то чтобы она шибко переживала смерть Гомельского – мало ли видывала за эти годы, как гибли люди, сама не прочь была помочь некоторым из них перебраться в потусторонний мир – но давно уж она присматривалась к комиссару,