Проклятые. Чак Паланик
Читать онлайн книгу.
демон пустыни; Астарот… Роберт Мэпплторп… Люцифер… Бегемот…
Впереди Паттерсон и Бабетта поднимаются по пологому склону на холм, закрывающий нам обзор. На вершине они останавливаются. Я замечаю, как напрягается Бабетта. Уж не знаю, что она там увидела, но Бабетта закрывает глаза руками. Отвернувшись от жуткого зрелища, слегка наклоняется, упирается руками в бедра и вытягивает шею, словно ее вот-вот вырвет. Паттерсон оборачивается в нашу сторону и дергает головой, мол, быстрее сюда. Подойдите и гляньте на новое зверство, что поджидает за следующим горизонтом.
Мы с Арчером и Леонардом устало карабкаемся вверх по склону из обрезков ногтей, мягких, как снег или рыхлый песок. Наконец поднимаемся на вершину и встаем рядом с Паттерсоном и Бабеттой на краю крутого обрыва. Буквально в полушаге от нас склон холма резко тянется вниз, а там бурлит море из насекомых, до самого горизонта… жуки, сороконожки, огненные муравьи, уховертки, осы, пауки, личинки, саранча… и все это копошится, постоянно перемещается, как зыбучий песок из клешней, щупиков, членистых ножек, жал, панцирей и зубов… переливчато-темная масса, в основном черная, но испещренная желтыми и зелеными точками – шершнями и кузнечиками. Их непрерывное щелканье и шуршание создает грохот, похожий на шум штормового прибоя в земном океане.
– Круто, да? – восклицает Паттерсон и указывает рукой, держащей шлем, на это бурлящее месиво членистоногого ужаса. – Зацените… море Насекомых.
Глядя вниз, на вздыбленные волны трескучих жуков, Леонард усмехается в праведном негодовании, смешанном с отвращением:
– Пауки – не насекомые.
Не сочтите меня занудой, но я повторю: на дорогих, качественных вещах лучше не экономить. Туфли Бабетты из дешевого пластика уже разваливаются на части, ремешки порвались, подошвы болтаются и просят каши – ее стройные ножки исцарапаны битым стеклом и обрезками ногтей, – а мои прочные мокасины «Басс Уиджен» смотрятся почти как новые даже после долгой прогулки по подземному миру.
Пока мы любуемся на этот корчащийся и жужжащий пудинг из насекомых, откуда-то сзади доносится крик. Между холмами обрезков ногтей к нам бежит запыхавшийся бородатый мужчина в тоге римского сенатора. Вывернув шею, глядя через плечо себе за спину, он мчится к нам и кричит странное слово «Пшеполдница».
– Пшеполдница!
На краю обрыва безумец в тоге на мгновение замирает, тычет дрожащим пальцем назад. Глядя на нас умоляющими, широко распахнутыми глазами, он кричит: «Пшеполдница!» – и, размахивая руками, сигает прямо в бурлящее месиво насекомых, которое сразу же накрывает его с головой. Раз, второй, третий мужчина выныривает на поверхность, пытаясь вдохнуть воздух; его рот забит черными жуками. Пауки и сверчки срывают плоть с его дрыгающихся рук. Уховертки вгрызаются ему в глазницы, многоножки вползают в кровавые рваные дыры, которые сами же и проедают между уже обнажившимися реберными костями.
Мы в ужасе наблюдаем за происходящим, гадая,