Ужин истаял в лучах заката, дочь с отцом – в чёрных клубах: малышка хотела поиграть с Иори. Можно было не поддаваться на детские упрашивания. Но зачем? Крепче будет спать. Леонардо обещал вернуть Эффалию к полуночи, и пока Ли была предоставлена самой себе.

      Платье, бережно завёрнутое в промасленную холстину, легло на дно полого ствола поваленного дерева. Большой, окатанный в водах озера, серый в белёсых разводах камень запечатал отверстие. На сухие покровы давно погибшей сосны упало несколько золотистых капель, собравшихся в глубоких бороздах коры. Человеческое сознание возмущённо пискнуло от неприличности поступка. Но протесты немедленно смёл напор звериного инстинкта: пусть ни у кого не останется сомнений, кому принадлежат вещи, кому принадлежит весь лес.

      Моалгрен потянулся, с упоением вонзая когти в податливую землю, – как же приятно было вновь оказаться в зверином теле… Перестали ныть затянувшиеся раны, самые глубокие, никак не желавшие сдаваться даже под воздействием магического исцеления. Сила переполняла, рвалась на волю. Зверь восстановился гораздо лучше или меньше обращал внимания на досадные помехи, а вот человеческая оболочка подводила. Стычка у Басторга принесла не только увечья, но и крепче сдружила женщину с её истинной сутью, добавила уверенности. Жаль, магией тогда в бою воспользоваться не удалось: после внезапного падения не хватило концентрации, потом же звериная ярость распылила остатки самообладания.

      Моалгрен стелящейся рысью скользил по сумеречной тропке: то лавируя между деревьями, то ныряя в пышные заросли. Сложив уши и гребень в обтекавшую тело броню, с шелестом просачивался через переплетение ветвей – точно змея.

      Активное движение помогало выплеснуть переполнявшие разум эмоции перед… казнью. Именно так Ли представляла себе разговор с Рихардом.

      Она старательно отодвигала миг неприятной беседы – пряталась за личиной зверя, израненного, потрясённого. Переживания после встречи с «охотниками» не бередили. Возможно, досада и толика вины за собственную невнимательность, ведь пострадали Крига и Хайят. Но образ подавленного существа позволял избежать нежеланных разговоров. На всякий случай даже сознание было закрыто от любых посягательств. И Рихард, и Леонардо проявляли чудеса понимания… или снисходительности, что вероятнее. Жаль, надолго представление растянуть не получилось. Удивительно, как быстро уступила желанию Леонардо звериная суть… И раз одна линия обороны прорвана, то потеря другой – лишь вопрос времени. Лучше быть к этому готовой. Да и медлить с разговором бессмысленно, раз уж сама сделала предложение. К тому же на горизонте маячила новая проблема. Теперь Ли мучили сомнения: а точно ли под